Вика пригласила его в кино. Причем, картину выбрала она сама, что было совершенно ново для Алексея, так как в пору его дружбы с Настей, это право безраздельно принадлежало ему, и Настя всегда оставалась довольной. И говорила больше Вика — это тоже было ново, с Настей разговор обычно вел Алексей.
Фильм отражал времена гражданской войны. Вика лениво следила за кадрами, жалела, что взяла билеты на эту картину. Вдруг бросила:
— Леша, какие все противные, страшные в этих своих грязных костюмах, правда?
Алексей удивился.
— Как ты так можешь говорить? Ведь эти люди говорили с Лениным, и ему не было противно. Он ведь знал, что у них нет лучшего.
— Ладно, ладно, — примирительно сказала Вика и погладила его руку, — я ведь шучу.
Выйдя из кинотеатра, они пошли к реке. Скованная льдом в главном течении у моста, она была совершенно свободна у левого берега, где расположен комбинат. Алексей и Вика нашли у берега перевернутую лодку и сели.
Мороз крепчал, над водой поднимался пар, он сгущался в огромную тучу и, подгоняемый ветром, загораживал завод, — виднелись только кончики труб.
Алексей отыскал глазами свою, это было нетрудно: три трубы были самыми высокими, а посередине — его печь. Из трубы сочился еле видимый лиловый дымок. Постороннему глазу могло казаться, что печь не работает, но Алексей знал, что это не так, что сейчас температура металла в печи наиболее высокая, что идет доводка. Даже представил себе озабоченное лицо сталевара в этот ответственный период плавки, когда зрение и слух обострены до предела.
Алексей обнял Вику, сказал:
— Вот видишь дымок. Там наша печь.
Вика кивнула, улыбнулась, произнесла капризно:
— Лешенька, неужели мы пришли сюда говорить о работе? Давай о чем-нибудь другом. Ты посмотри, как хорошо вокруг. Мне кажется, я слышу, как звенит замерзающая у берега вода. И я сама замерзаю. Ты бы хоть пальцы догадался погреть, — и она протянула ему руки.
Леша взял их в свои, стал дуть на них и снова вспомнил Настю и тот день в колхозе, когда они спасали картошку. Подумал: «Настя не жаловалась на холод…»
А Вика тихо, вкрадчиво говорила, заглядывая ему в глаза:
— Ну почему у тебя нет высшего образования? Я вот инженер. — И, снизив голос до шепота, добавила: — Мать не разрешит мне выйти за простого рабочего…
Алексей спрыгнул с лодки, бросил ее руки. Сказал зло:
— Твоя мать неумная, Вика, — сказал он.
Потом заговорил тихо, почти шепотом, глядя мимо плеча Вики на завод, видневшийся сквозь багровый туман многочисленными огнями и сполохами, точно был его адвокатом.
— Что с того, Вика, что ты инженер и работаешь секретарем у своего дяди? Что с того, что твоя мать с дипломом и сидит дома? Пускай тебя не выдадут за простого рабочего. По-видимому, хорошему инженеру ты тоже не будешь нужна. Да. По-твоему получается, что у нас на заводе все рабочие недоучки и несмышленыши. Это не так, Вика, честное слово. Но я не хочу говорить за других, скажу за себя. Да, я пришел в цех недоучкой, из седьмого класса. А сейчас десятый кончаю. Я не хотел долгое время учиться… Меня вызвали в комитет комсомола и сказали — учись. Нечего бригаду позорить. Товарищи сумели настоять на своем, и я сел за парту. Теперь вот большое им спасибо. Будет у меня высшее образование, не беспокойся.
Алексей помолчал, добавил мягко, без зла:
— Я знаю, Вика, ты сердишься сейчас на меня. Но не моя вина, что любовного объяснения у нас с тобой не получилось. Ты инженер и лучше меня. Да и красивая внешность у тебя. Парни таких любят. Единственно, что мне в тебе не нравится, и я не могу не сказать об этом: ты судишь о людях «по-маминому»… Да-да — так. И, пожалуйста, не сердись за правду.
Вика молчала. Алексей вдруг совет дал, предложил:
— Знаешь что, приходи ко мне в цех. Ну, да. Тебе как инженеру это будет полезно. Я тебе покажу все, познакомлю с ребятами, и ты сама поймешь. Придешь?
— Не знаю, — ответила Вика.
— А что не знаю-то? Приходи обязательно, — твердо сказал Алексей.
Они расстались.
А через несколько дней Вика позвонила и сказала, что придет. Алексей был вне себя от радости. «Что с того, — говорил он себе, — что инженер? Возьми ее в руки и поведи в жизнь!»
Решил Вику удивить: купил ей красивые варежки. Вспомнил: жаловалась, что вот зима, а варежки еще себе не приобрела. Он завернул их в целлофан и понес на работу в кармане спецовки.
Но Вика не пришла. Алексей носил варежки еще три дня, а Вики не было. Тогда он позвонил ей на работу. Надеялся, что чужой голос сообщит: «Вики уже три дня нет на работе, она больна».