— Дарден.
Гость наклонил голову, прислушиваясь.
— Тео, — опять сказал, только уже без «моя». А потом ткнул пальцем в покашливающего отца. — Он?
— Это мой отец. Его зовут Хирам.
Гость повторил эхом фразу несколько раз, и Дарден не выдержал. Ткнул себе в грудь:
— Мой, — потом в сторону ликтора. — Твой. Он мой отец. Не твой!.. Ты вообще ничего не понимаешь? Откуда ты взялся?
— Плохо понимаешь, — согласился другой-Тео. — Стоит научиться.
И вдруг Дардену пришла в голову блестящая идея. Он указал на гостя:
— Ты поможешь мне вспахать поле… Пахать… — изобразил Тео, таскающего соху. — Я — тебя научу говорить. Рот… Слова… Язык… Вот так, хорошо говорить… Договорились?
Ликтор пожал протянутую ладошку:
— Договорились?
Дарден прыснул. Совсем бестолковый был ликтор. Какой-то отшибленный.
Повторив под руководством юного учителя названия некоторых предметов: чашка, ложка, котелок, огонь, печь и другие — ликтус старательно всё записал в свою маленькую книгу. Дарден завистливо вытянул шею, видя, как ловко отшибленный ликтор выводит буквы. Незапланированное занятие длилось бы ещё долго, но Дарден невольно зевнул: сказался тяжёлый день и слишком противоречивые переживания, к тому же, от распространяющегося тепла начало клонить в сон.
Ликтор это заметил. Жестом показал: «Пора спать».
— Будешь спать здесь, — Дарден взял плащ гостя и постелил на широкой лавке, стоящей у окна. — А я с отцом.
Сходив вдвоём на улицу по естественной надобности, они начали укладываться. Ликтор разделся, поверх плаща постелил своё необычное одеяло и забрался в него. Дарден же, задув ча дящую лучину, полез на полати, к отцу. Там было теплее, да и тюфяк потолще. Эгоистично не посочувствовав гостю, которого устроил на жёсткой лавке, мальчишка некоторое время лежал, прислушиваясь к спокойному дыханию отца рядом, и вскоре провалился в сон.
*****
Ночью, сквозь дрёму, Дарден слышал скрип двери на улицу, но усталость не давала поднять головы. И, в конце концов, мальчик уговорил себя поверить, что ликтору неймётся и он просто бегает до ветра, ведь от окошка сквозило, и только ставни не позволяли ветру нагло гулять по дому.
Под утро завозился отец, прохрипел, что ему надо на отхожую бадью.
— А ты не можешь потерпеть до утра? — проворчал Дарден, не открывая глаз.
Каждый раз неприятная необходимость занимала не меньше часа — спустить отца, усадить и контролировать, чтобы не упал. После неё какой сон? А тут ещё курица не проснулась и не начала ходить по дому в поисках крошек, значит, утро не наступило.
Но отец сказал, что чувствует сильную потребность, — пришлось спускаться, зажигать лучину. Ликтора не было видно из-за стола, стоящего рядом со скамьёй, но о госте Дарден сейчас меньше всего думал. По полу осторожно дул свежий воздух с запахом дождя, за стенами еле слышно шумело, и мальчик выругался, поминая небесных хранителей недобрым словом.
— Чего ты ругаешься? — прокряхтел Хирам, медленно преодолевая с помощью сына спуск с полатей.
— Не успел поле засеять, вот что! — буркнул Дарден. Усадив отца на отхожую бадью, мальчишка выглянул за дверь, позёвывая, и удостоверился: точно капает.
Повернулся и прищурился, не понимая — это просто гость так укутался или его нет на самом деле? Подошёл, пощупал мягкое, словно на нежнейшем пуху, одеяло — ликтора под ним не было. Ничего, если сбежал, то всё его добро достанется Дардену, усмехнулся про себя мальчик: «В этом чокнутый пусть не сомневается!».
Поглядывая на отца, который сегодня на удивление чувствовал себя бодрее обычного, Дарден почистил очаг, закинул туда поленьев, разжёг огонь и повесил котелок с отваром. Воды в чистой бадейке оставалось мало, придётся сходить к колодцу, но мокнуть раньше времени не хотелось. Пусть отец сделает свои дела, всё равно потом бежать к яме за домом.
— Кого ты выглядываешь? — спросил Хирам, видя, как Дарден в третий раз подходит к окну и пытается через щель в ставнях рассмотреть улицу.
— Гость у нас. Ты только не пугайся, его зовут Тео, как нашего. Совсем глупый, но сильный. Он мне вчера помогал поле пахать… Ты — всё?
Отец вернулся на полати, но не уснул, как обычно, а повернулся на бок, чтобы лучше наблюдать за происходящим в домике.
Дарден вынес отхожую бадейку, принёс воды, затем поленья на вечер и, проклиная дождь, уселся возле очага сохнуть да наблюдать за квочкой, которая вышла размять лапы да поискать невидимые крошки. Потом согрелся вчерашний отвар, мальчик напоил отца, и внезапно завязалась длинная беседа, такая была давно, до того дня, когда забрали Уну.
Отец начал спрашивать про поле, много ли успел Дарден вспахать. Про состояние Якуша. Про гостя, где и как с ним познакомился сын. Разговаривая, Дарден окончательно убедился: отцу, и правда, сегодня хорошо, не похож он на умирающего. Это было чудо, и его причина если не крылась в колдовстве ликтора, то в чём?
Мальчик рассказал без утайки и про силищу гостя, и про его кровь, которой он напоил вчера отца, находящегося в бреду.
— Не человек то, сын. Алатус, — подумав, сказал Хирам, и Дарден медленно поднялся с чурбачка. — Кровь только одного существа считается целебной — драконья… Купи я её для Делии, кто знает, жива была бы твоя мать, Дарден…
— Как дракон? Оборотень?
От страха поднялись волоски на руках, отголоски мурашек. Дарден побледнел.
— И что нам делать, отец? Я в город не побегу к ликторам, тебя одного не оставлю!
Хирам кашлянул, прислушиваясь к ощущениям в груди:
— Я тебе говорил, не трогают они, если их не злить. Помнишь, про одного безродного из Межземелья рассказывал? С ним наш Тео отправился на…
Старик замолчал. Упоминание о погибшем сыне било в сердце не хуже ножа.
Конечно, Дарден вспомнил, но отец давно уже нёс околесицу, и мальчик поверил лишь в одно — что в Межземелье земля добрее и ликторы редко туда заглядывают, а с алатусами всё выглядело спорно, ведь какой-то сумасшедший отомстил за них, убил болтливого крестьянина. И не исключено, что убийцей был тоже алатус. Да и вообще — одно дело, когда это где-то происходит, другое — рядом с тобой.
Вдруг возле дома послышались шаги, дверь скрипнула, резко распахиваясь, и в домик вошёл вчерашний гость, мокрый, с мешком в руках и улыбкой на лице.
— Лучей Алатуса вам, — сказал он, не обращая внимания на то, что Дарден попятился и прижался спиной к печке. — Для вас, о милые мои!
Оборотень (теперь сомнений не было, что гость — не какой-то там ликтор, а самый настоящий алатус) весело потёр руки, увидел на столе котелок с отваром, налил себе и жестами показал: прохладно на улице. Увидел квочку рядом с собой, растопырившую тревожно крылья, рассмеялся и уселся подальше, на скамью со своим одеялом. Глотая отвар, он попутно ерошил мокрые белые волосы, подсушивая их.
Но принесённый мешок на полу подозрительно зашевелился, и Дарден перевёл на него взгляд. Оборотень снова указал пальцем: «Открой его!» Любопытство оказалось сильнее страха — мальчик решился, развязал верёвку на знакомом мешке из хлева и заглянул внутрь.
— Ого! Ты где их взял?! — забыв о страхе, воскликнул Дарден, жадно щупая жирных лесных зайцев.
Оборотень посмеивался довольно:
— Более подать?
Мальчишка не верил своему счастью: вытащил одного ушастого, показал отцу, тот удивлённо поцокал языком. Жирная была добыча! И меха можно выделать! Здесь на шубу для Дардена хватит! Конечно, у весенних зайцев шкура так себе, не до конца поменявшись на летнюю, будет облазить, но всё же, всё же! Сколько их тут!
Зайцы были унесены в хлев, Дарден им сделал небольшой временный загон и, наплевав на дождь, заметался. Нашёл одну старую рогатину, на которую Хирам в прошлом году натягивал шкурку после удачной охоты. Разделал одного зайца, подкинул дров в очаг, пронзил тушку прутом и засмеялся довольно — будет на завтрак, а то и на обед жаркое! Шкурку поставил сушиться у печки.
Гость внимательно следил за действиями маленького хозяина и словно прочитал его мысли: где и как разместить зайцев, и чем кормить, чтобы те расплодились. Положил руку на мальчишечье плечо, когда Дарден, наблюдая за зайцами, жующими прошлогоднее сено, вздохнул: