Слушающий её Тео изумлённо перевёл взгляд с Анники на Грэйга, стругающего лучины. Алатус понял, чему удивился Тео, и кивнул, подверждая верность догадки — если сын Ремуса, так называемый Арженти, был вторым ребёнком Анники, значит, первый родился от Либериса. Как ещё иначе объяснить “испорченную” кровь, о которой сказал тот молодой матери? Но Анника не рассказала до конца, а её покашливание у Тео уже не вызвало вопросов: слишком ярким был сегодняшний урок про тёмный магический откат.
Либерис приходил к ней, заточённой снова в Пещерах ради благополучного вынашивания яйца-колыбели. В тот год его коварство раскрылось в полной мере, будто бы до этого не он управлял судьбой Анники-Авалы, а его нерадивые приближённые. И, ожидая ребёнка, она дала себе слово — чего бы ей это не стоило, уничтожить Либериса, когда он явится, как и обещал, забрать её второго сына и сделать его послушным животным...
Спустя двадцать лет от того же Ремуса она снова понесла, так появилась Уафа, которую разбудили всего через год после созревания в колыбели, но не дали человеческой пищи — накормили свежим мясом, животной кровью и надели первые оковы.
Это была иная степень нравственных пыток, ведь старшему сыну жизнь, она, кажется, выторговала. Малышку Уафу не просто показали “Авале”, когда дочь была размером с ягнёнка, но и поселили рядом, уже не предлагая пожертвовать чем-либо. С тех пор, иногда, вспышками прозрения Анника начинала строить планы по бегству, спасению себя и дочери, но время шло — и ничего не менялось. Материнский инстинкт в очередной раз вернул её к разумному существованию. И Авала начала складывать кости в дальнем углу пещеры, чтобы прятать в них яйцо как можно дольше и, воспользовавшись неожиданностью, если Либерис снова придёт за её ребёнком, швырнуть хвостом заострённые кости в него...
Тео обошёл стол и обнял сзади женщину, сквозь слёзы и душевную боль переживающую прошлое. Больше тридцати лет она провела в драконьей ипостаси, сдерживая природу своей магии и сходя от этого с ума, теряя человеческое.
— Анника, я обещаю, что сегодня твой дочь будет с тобой. Я не знаю, сможет она развоплотиться, и какой она будет... — Тео обратился к Грэйгу. — Поэтому мне нужен сильный и свободный алатус, который вас обе и яйцо перенесёт на границу и доставит домой, где Уафа обязательно восстановится. И спасибо, Анника, что поделилась история. У меня появилась надежда, что другие драконицы в пещеры меня услышат. Поплачь, моа, поплачь...
Женщина неприкрыто рыдала, и мужчины не торопились её успокаивать: Грэйг показал Тео жестом на улицу, мол, надо выйти и поговорить там. За пределами хижины, Тео извинился:
— Прости, я должен сначала пробовать спасти дети. Я говорил с Аугустас, он обещал играть больной вид. Это поможет нам подтвердить теория, что алатусы умирают сами.
Грэйг, на лице которого отчётливо отразилось расстройство, мелко покивал:
— Я понимаю. Делай, как считаешь нужным. Но ты всё понял? Уафа не последняя, кого нужно срочно спасать. Как ты узнаешь, где её Арженти и жив ли?.. Кх, проклятье!.. Подожди, Анника и тебе споёт песню, ты узнаешь...
Тео подождал, пока Грэйг откашляется:
— Скажи, может ли сын алатуса, что родился человек, превратиться в дракона?
Мужчина отрицательно покачал головой:
— Маловероятно. Тем более, если в нём есть Тьма. Это дизалатус чистой воды. Но его дети могут. При условии, что их родители вели правильный образ жизни. Это закон создателя.
— А если мать алатус? — Тео многозначительно посмотрел на хижину, в которой успокаивалась Анника. — Я первый раз превратился в девятнадцать, потому что Авала сказала, как это делать. Мой знакомый, другой алатус, который я нашёл, тоже не умел, пока я не показал, как это делать.
Грэйг готов был схватиться за голову. Новости были одна другой чудовищней. Где-то, возможно, жил наследник Либериса, мужчина лет тридцати-сорока, который пока не подозревал о своей сути... И был молод, намного моложе детей королевы Кассандры, а значит, имел шанс пережить их всех...
— Нам нужен помощник, — наконец, всё ещё изумляясь новостям, Грэйг заставил себя вернуться к насущным проблемам. Тео, кажется, пытался определить время по светилу, ведь ему надо было успеть навестить своих “родственников”, живущих у леса, чтобы составить алиби.
Вместе придумали, как доказать осторожному алатусу, что его не ликтусы нашли, а свои. Для этого нужны были зайцы, причём наловить их предстояло немало. И приготовить часть для Уафы, которую не кормили третий день.
— Я сделаю всё, что скажете, — их планы частично успела услышать Анника, красные глаза которой решительно блестели.
— Думаю, Грэйг сам сделает до вечера. А мне нужна женская рука для одна вещь.
Тео зашёл в хижину, за ним последовали. Он достал из котомки отрез чёрной ткани и шкатулку с нитками и иголками:
— Мне нужен маска. На голову, чтобы закрыть мои волосы и лицо — для тот алатус, который я не хочу, чтобы меня узнал. Он меня считает враг и всё испортит.
Анника взяла отрез:
— К вечеру будет готово. Что ты будешь делать сейчас?
— В начале, заниматься. Моя речь такая же необычная, как и волосы, — улыбнулся Тео.
Грэйг посмеялся:
— Слава создателю, я думал, тебя всё устраивает! И я знаю, чем мы сегодня займёмся. Анника, приготовь-ка через час что-нибудь поесть нашему Арженти. Даю слово, такого урока он ещё не получал.
— Я могу на два-три часа. Ехать от Аалам до Хирам и Даден полдня. А я хорошо сократил время.
Тео даже потянулся, предвкушая приятные ощущения от полюбившегося занятия — обучения. В этом была своя прелесть и своя магия.
[1] Angelus Domini — католическое «Отче наш».
Глава 15. Шанс для тех, кто его не ждёт
Планы скорректировали, и после двух часов непрерывного поглощения остатков грамматики алатусского, вдогонку — сытного ужина, пищи телесной, Тео с Грэйгом наловили десяток зайцев для крестьян, несколько рыбин пожирнее, и старший сын отправился на поклон к родственникам.
Выход из портального коридора на опушке леса, возле поля Хирама-безродного, Тео, как договаривались с Грэйгом, запечатал на всякий случай вязью с именем Авала. Анника, успевавшая между шитьём готовить еду (Побольше! “Вдруг гостей будет много!”) и давать советы по безопасности, случайно напомнила Тео полезную вещь. С помощью артефактов феоманты улавливали магические узлы — места перемещения алатусов, поэтому опытные путешественники из Алатерры размывали контур портальных точек. Вплетали в него кодовое слово, и после этого не только ни один артефакт, но и алатус не мог найти направление коридора. Тео в очередной раз помянул Хранительницу, точно таким же образом запечатавшей проторенный путь Авалы и её матери и ставшей косвенной причиной перемещения драконьих колыбелей на Землю.
Полнеба окрашивалось в розоватый оттенок, когда он безбоязненно вышел из портала с конём на опушке леса, а не на дороге или перед хижиной Хирама-безродного — мало ли кому в голову придёт навестить старика с мальчишкой.
На поле, несколько дней назад возделанного вместе с Дарденом, никого не было. Наклонившись к влажной маслянистой земле, Тео заметил робкие зелёные ростки на пшенице и улыбнулся, словно в нём отозвался предок-земледелец. Всегда приятно видеть плоды своих трудов, решил Тео и потянул коня за уздцы к хижине.
А там кипела работа — глава семейства колол дрова, Дарден латал крышу, поправляя камыш и затыкая щели мхом. При виде родственника работа, разумеется, остановилась. Словно забыли о том, сколько добра пришло от странного отшибленного, отзывающегося на имя Тео. Хирам испуганно опустился на пенёк, а Дарден замер.
— Светлый лучей Алатуса тебе, отец! Спускайся, братишка, помоги разобрать суму и забери зайцев и рыбу, — как ни в чем не бывало, Тео спустился с коня и начал осторожно снимать мешок с барахтающимися ушастыми. — Королева отпустила меня на день с лишним, чтобы вспахать поле, я купил семена.