— Уходи, Кас, сразу как только покинешь меня... Я не доживу до утра, я знаю... Песня Алатуса уже звучит в моём сердце и зовёт к звёздам... Обмани Либериса... Постарайся добраться до границы... Дети не отвечают за родителей — тебя впустят... И я буду знать, что ты в безопасности... Я буду знать, что моя последняя воля не напрасна...
Выговорившись, Альдиния попросила воды. И не столько пила её, сколько прислушивалась к ощущению прохлады, ласкающей обожжённые ядом губы и горло. За этим занятием их застал Либерис. Взгляд Кассандры метнулся по нему и обратился к сестре, поэтому Тео не успел толком рассмотреть повзрослевшего короля.
— Лучей Алатуса тебе, Кассандра, — он сухо обратился к гостье. — Ты не предупредила меня о визите.
— Я ехала к сестре, Ваше величество, и слишком торопилась, — голос хладнокровной Кассандры не дрогнул.
— Она что-нибудь говорила? — как можно равнодушнее спросил Либерис.
— Только бред про глаза Алатуса, ваше величество. Моя сестра умирает, и как супруг вы, вероятно, это чувствуете. А я... приехала слишком поздно.
Мужской голос приблизился:
— Вижу, вы не отдохнули с дороги, дорогая. Я вас сменю и поухаживаю за своей женой. За вами придут, когда потребуется.
Кассандра в последний раз взглянула в лицо сестры, дышавшей тяжело, зрачки под прикрытыми веками бегали. Поняла ли Альдиния, что явилось чудовище, было непонятно.
— Прощай, сестра! Я сделаю всё, как ты сказала, — Кассандра наклонилась поцеловать щёку умирающей и шепнула так, что Либерис не услышал. — Я отомщу за тебя. Клянусь!
Комната развернулась — Касси поднялась с ложа, сделала книксен, не поднимая головы, и перед уходом сказала ровным голосом:
— Благодарю вас, Либерис. Я правда устала с дороги, и мне нужно отдохнуть.
— Разумеется, у вас будет достаточно времени, — пообещал ей король, и Кассандра направилась к двери.
А после, вместо того, чтобы выполнить обещанное Либерису, она тихо бросила какому-то представительному мужчине, явному камериру, ожидавшему её за дверью:
— Приготовь лошадей, мы уезжаем.
— Но ты устала, Касси! И я тоже... — очевидно, этот мужчина находился с нею в доверительных отношениях.
— Хочешь жить, слушай меня! — оборвала его Кассандра.
Сменившаяся картинка показывала какое-то время проносящиеся деревья, пока не стемнело. Кассандра со своим спутником остановились на ночлег в лесу, там мужчина по имени Рэмирус разжёг костёр, сумел поймать какую-то живность, и пара поужинала, запивая несолёное жареное мясо водой из фляги. Кассандра торопилась попасть в Межземелье и надеялась, что Либерис не станет искать их здесь, а первым делом бросит все силы на поиски в западном направлении — на Островах.
Тео попросил показать следующий важный момент, хотя наблюдать за парой было интересно. Её нынешнее величество оказалась достойной предков, такая же честная и добрая, как Авала, такая же решительная. В крови ан-Дисан (потомков первых Дисан) не было трусости, с удовольствием подумал Тео.
Увы, до границы любовники добраться не успели, как ни старались. Днём над ними кружили драконы, высматривая беглецов, поэтому приходилось идти ночью, и эта часть сна получилась самой тяжёлой. Одно он понял по обрывкам разговоров влюблённых, что Кассандра, которой давно сделал предложение Рэмирус, и которая откладывала бракосочетание до тех пор, пока не выздоровеет сестра (здесь оказался замешан совет Либериса, “желавшего” всем добра), в эти безумные ночи погони она решилась.
— Кто знает, Рэм, может, я буду ему не интересна, если он узнает, что больше не сможет стать моим первым и единственным мужчиной?
И он, Рэм, любил свою Касси нежно и страстно, принеся клятву верности под звёздами и призывая в свидетели единственного, кто их видел — Создателя, светившего ярким ликом местного солнца. Показав начало брачной ночи, вернее, дня, стыдливая память Кассандры оборвала “показ”: Тео узнал главное — от кого понесла в ту ночь своих единственных детей нынешняя королева.
...От крика, сменившего жаркое и приглушённое дыхание влюблённых, Тео вздрогнул. Кассандра стояла напротив Либериса, хмурого и брезгливо кривящего губы — в этом эпизоде Тео смог наконец рассмотреть короля.
Он помнил, что со дня коронации прошло лет сто пятдесят-двести — столько он прожил с Альдинией, первой королевой. По человеческим меркам выглядел Либерис, как мужчина лет сорока. Невысокий, с твёрдым взглядом, но (что удивило Тео больше всего) имеющим доверительную внешность обыкновенного человека без власти. Волосы его были не густы, и широкий открытый лоб как бы указывал на недюжинный интеллект его носителя. Либерис Третий по-прежнему казался подтянутым, наследие сына не было растрачено. И, в общем, Тео себе признался, что не видит ничего отвратительного во внешности, а его брезгливость и ярость, гуляющие на губах и во взгляде, понятны: Кассандра только что выплюнула в лицо своему деверю откровенное признание.
— За наглость и нарушение законов брачной связи с лицами королевской крови, Рэмирос будет казнён, — Кассандра вскрикнула, — ... хотя, возможно, он уже убит. Мои ликторы слишком предупредительны... Одного не могу понять, Касси, — он приблизился, но не посмел коснуться, — как ты могла бросить свою сестру? Она звала тебя, умоляла остаться с нею в последние минуты... Касси, Касси!.. Или безумие Альдинии и тебя коснулось? Зачем же ты бежала на юг?..
Тео вздохнул, вспоминая Грэйга и всю компанию добрых друзей, ныне, вероятно, летящих в спасительную столицу Алатерры, где, по словам Эрика, готовы принять беглецов, а также всех алатусов с исковерканной судьбой, то есть, драконов. Думая о друзьях, он пропустил часть показываемого диалога и спохватился, когда Либерис начал говорить совершенно изменившимся тоном, словно прошло какое-то время. Память Кассандры перелистнула страницу.
— ...Хорошо, я согласен на все твои условия.
— Я хочу, чтобы ты их озвучил и поклялся Тьмой! — знакомая яростная и решительная Кассандра настаивала на чём-то.
— Как пожелаешь, — тонко усмехнулся Либерис, ныне сидевший расслабленно в кресле. Разговор в этот раз происходил в незнакомой Тео комнате. — Я обещаю, что не трону твоих ублюдков и не только позволю им родиться, но даже разрешу взять имя Набу. Скажем, из благородства и обещания своей умирающей сестре спасти тебя от чего бы то ни было. Однако я не обещаю, что буду покрывать слухи о твоём бесчестии. Ты это заслужила.
— Плевать! Говори остальное!
Либерис лучезарно улыбнулся, одними губами, но в его глазах лёд только становился холоднее:
— Я даю тебе слово...
— Нет, клянись!
— Как пожелаешь. Клянусь, что ты будешь вольна перемещаться в пределах границ Аалама... и своего Острова. Ты можешь вести образ жизни, как то подобает королеве: принимать жалобщиков и решать жалобы, не касающиеся моих прав; набирать себе штат прислуги, но я оставляю за собой право одобрять его — не потерплю бунтовщиков. Ты даже можешь заводить любовников и предаваться разврату до тех пор, пока на это будут закрывать глаза жрецы.
— И ты не будешь требовать от меня выполнения супружеских обязанностей! Поклянись!
— Где же я возьму наследника в таком случае? — насмешливо прищурился Либерис.
— Все шлюхи королевства в твоём распоряжении.
Король поиграл задумчиво сложенными в замок пальцами и глядя прямо на Тео, заключенного в воспоминаниях в теле Кассандры.
— Клянусь. Но если вдруг ты захочешь, я не откажусь.
— Я не хочу видеть смерть моих детей, как это было с племянниками.
— Резонно, — Либерис провёл задумчиво пальцем по губам. — Итак, я выполнил все свои обещания. Настало время принести свои честные клятвы, моя невестушка.
Кассандра вздохнула:
— Покончим с этим, и я желаю, чтобы ты немедленно оставил меня. Клянусь выполнять все условия по защите и сохранению безопасности Аалама. Клянусь отдавать свою кровь твоим проклятым ликторам — раз в год — для совершения обряда защиты Аалама от магического вторжения... А теперь уходи!