— Эй, мастер Тео, это, случайно, не твоя любимая курочка? Ты только скажи, я её отпущу, и мне приведут другую! А хочешь — мы разделаем её на двоих?
В ту минуту Алисия могла рассматривать только здорового, бородатого и с щербатым ртом мужика. Её связанные за спиной руки держал другой стражник, третий просто наблюдал с усмешкой, положив ладонь на рукоять клинка, не вытащенного из ножен. Остальные, до этого окружавшие стол, видимо, ринулись в бой.
Что думал мастер Тео по поводу предложения обнаглевшего стражника, Алисия не узнала. Её дёрнули вперёд, приближая бёдра к расстегнутым штанам, а в следующую секунду нож воткнулся в чёрный глаз, до этого насмешливо взиравший на неё. Бородач взвыл, отпуская ноги Алисии и падая назад. Тот, кто держал руку на клинке, вытащил его и, вместо того, чтобы помочь товарищу, метнулся в гущу.
Хватка позади ослабла, и державший руки вскрикнул, ругнулся. Воспользовавшись заминкой, Алисия сдвинулась, но верёвки, тянущиеся к ножкам стола, не дали спрыгнуть со стола, и она закричала яростно, дёрнула руки в сторону, чтобы разорвать оковы, но узел будто бы ещё сильнее затянулся.
И совершенно неожидаемой, за спиной вдруг закричало несколько женских голосов:
— А-а-а! Бей их!
Шум от ударов, крики проклятий усилились, к ним добавились женские визги и гортанные вопли. Перед Алисией оказалась Космин с шестом в руке, подруга попыталась развязать верёвки.
— Нож! Возьми нож! — крикнула Алисия-Айя, указывая взглядом и подбородком на пол. Бородач вытащил его, но ещё недостаточно отошёл от болевого шока и сидел, прижимая руку к окровавленному глазу.
Космин ткнула в него шестом, опрокидывая на спину, подскочила к ножу — и через несколько секунд Алисия была освобождена. Повернувшись, она растерялась на пару мгновений: драка превратилась в побоище. И, хотя силы были равные, победа очевидно начала склоняться на сторону алазонок, явившихся хоть и с оружием, но в лёгкой ночной одежде. Мастер, на одежде которого проступили алые цветы, продолжал сбивать с ног и отключать сознание стражникам, самым ловким. Остальных добивали алазонки — чем придётся: шестами, сковородками, стульями...
Возле Ивы хлопотало двое, пытаясь её успокоить и прикрыть наготу разорванной одеждой.
— Ты как? — спросила Космин, оглядывая Айю, пока та растирала затёкшие от верёвок руки и ноги.
— Я их убью. Всех до единого! — процедила она и подняла нож со стола. Повернулась к сидящему у стены ратнику. — Начну с этого!.. Что ты мне предлагал, а? Сравнить длину? А давай, скотина!
Она приставила нож к бородатой шее.
— Не убивать! — перекрикивая общий вой, закричал мастер. — Не убивать, я сказал!
— Но, мастер, посмотрите, что они сделали с Ивой и Айей! — кто-то из девушек возмутился.
— Я сказал, не убивать! Вяжите их!
Айя и Космин, ругаясь не по-женски, вдвоём скрутили теряющего сознание от боли бородача и принялись за другого. Пригодились верёвки. Ещё полчаса — и все стражники до единого сидели на полу, не имея возможности пошевелиться. В тишине рыдания напуганной Ивы стали слышнее и ярче оттенять проклятия алазонок, ходящих мимо связанных и отвешивающих удары “на память”.
Видя, что дело сделано, Тео передал рядом стоящей девушке свой шест, куда-то пошёл, игнорируя вопрос: “Мастер, что нам делать теперь?” Вернулся с бутылкой и кружкой. Налил вина и подал Иве:
— Пей! До дна! — развернулся к другим ожидающим приказа. Медленно обвёл взглядом девиц в рваных ночных платьях, растрёпанных, с синяками на лицах и открытых частях тела, пятнами крови. — Ты, ты и ты остаться здесь, охранять этих. Остальные — привести себя в порядок. Через три оборота я ждать здесь... А ты...
Он словно впервые заметил Айю, шею которой украшала тонкая красная полоска:
— Ты идти в восточная башня и разжечь сигнальный огонь, — опустил взгляд на босые ноги и отчасти разорванный подол платья. — Немедленно!
— Но, мастер, Айя тоже... — попыталась заступиться за подругу Космин.
— Это приказ! Выполнять! — зло оборвал её мастер и перевёл тяжёлый взгляд на Айю, кулаки которой по-прежнему было яростно сжаты. — Всем разойтись по комнатам, кроме названные! Три оборота! Кто опоздать, будет приводить здесь порядок!
Сам подошёл к всхлипывающей Иве, которую утешали подруги, покрутил головой, нашёл валяющийся плащ стражника, накрыл ею девушку, взял на руки и понёс вон из столовой.
Алисия вспыхнула. За что с нею так обошлись, она ещё не понимала и не хотела понимать.
— Козёл! — негромко и отчётливо она сказала в спину удаляющемуся мастеру.
— Не злись на него, он нас всех поднял, — Космин положила ей руку на плечо. — Я рада, что ты держишься. Ива сказала, что они собирались вас после этого сбросить с верхней площадки. Как будто вы медитировали и упали.
Айя посмотрела на свои ноги, босые и с кое-где начинающими выступать синяками от “ласк”. Вспомнила про алатуса, обещавшего прийти на помощь.
— Пойду разожгу огонь, — мрачно сказала вслух и зашагала на выход, по дороге стукнув шестом троих или четверых стражников.
В тело, после того как был снят сдерживающий артефакт, возвращалась магия, и ступням было не холодно шлёпать по ледяной поверхности. Яростно бормоча проклятия в адрес всех мужчин во вселенной, она добралась до нужной башни, где в огромной печи лежала куча дров, которые полагалось зажечь в критической ситуации и тем самым подать знак находящимся на континенте сторожевым. Но они, зная, что её величества сейчас нет не Острове, вряд ли обратят внимание на дым, который плохо видно ночью, а до утра все дрова прогорят.
Небольшое усилие, и в башне затоптался дракон с чешуёй, отливающей красными всполохами. Накопившаяся ярость и ненависть ослепительным пламенем вырвалась из дымохода наружу, над замком, рассыпаясь алым фейерверком и освещая весь остров. За ним повалил дым. Вторая вспышка всколыхнула чёрное пространство и понесла дымное облако на континент, в сторону дозорных.
Это было странно, но после изрыгнутой ярости стало легче. Алисия смогла даже подавить желание улететь отсюда и больше никогда не возвращаться — к алазонкам, сумасшедшей королеве и мастеру-мудаку. Но потом вспомнила про обещание брату найти драконов-малышей и убедила себя успокоиться.
Без растраченной магии стало холодно, и она, стуча зубами, торопливо бежала в комнату. По дороге столкнулась с одетым мастером. Он остановил её:
— Приказ выполнен?
— Так точно, — процедила она, выстукивая дробь.
— Идите к себе, Айя, оденьтесь и приглядите за подруга до утро. И выпейте горячий отвар, прошу. Не простудитесь, — сам пошёл дальше. За ним по коридору, в ту же сторону, торопливо шагало несколько алазонок. А за дверьми слышались и другие голоса собирающихся. Никто не хотел опоздать.
— Чурбан бесчувственный! — пробормотала Алисия, забегая в свою комнату и бросаясь к алькову. Там с Ивой сидела Фэедра. — Я пригляжу за ней.
Фэедра отправилась одеваться, а Алисия забралась под покрывало и прижалась к вздрагивающей во сне Иве. От неё пряно пахло вином, которое, однако, помогло успокоиться. Девушка и во сне плакала, вспоминая перенесённые унижения, страх и боль. И Алисия, которую начало понемногу отпускать от выплеснутого гнева, тоже заплакала, тихо, как плачут те, кто стыдится своих эмоций.
[1] Алисия Нинмах Айя Инанна! — используются шумерские имена древних богинь. По аналогии с Буддой Амитабхой, предки всех древних алатусов могли путешествовать по мирам, и зачастую после них в том мире оставались номинативы — названия богов, городов, религий и т.д.. Таким образом имена предков Алисии, заключенные в её персоналии, намекают на древний род. Второе имя — от матери (Нинмах), третье — одной из прабабушек (Айя) и Инанна указывает на родоначальницу, первую драконицу.
У мужчин-алатусов в персоналии указываются мужские имена в том же порядке — отец, знаменитый прадед, родовое имя (фамилия).