— Как? — Тео прикусил щеку, чтобы не засмеяться, настолько уморительной была Айя-Алисия в своей женской “опытности”.
— А вот так! — она подошла к алькову и подёргала несколько раз за шнурок, вызывая прислугу. Затем вернулась к Тео и приложилась к бутылке, сделала несколько глотков, от чего её передёрнуло. Поборов огненный комок, потёкший в желудок, она весело сказала: — Теперь я тоже пахнуть, как ты.
Тео не выдержал, рассмеялся:
— Какая ты упрямая! Завтра тебя не понять твои подруги. Но, самое важное, потом ты сожалеть, когда встретить свой суженый.
Тонкий палец прикоснулся к его губам, останавливая речь.
— У меня много суженый, Тео-мастер. Но ни один я не хотеть прикасаться, как ты... Ик!.. — опешив от своего быстрого опьянения, Алисия глупо хихикнула. — Твоя ошибки очень заразные... Послушай... Я просто хочу почувствовать, что такое любить и быть любимой по-настоящему. А ты целуешь, словно так оно и есть. И если сегодня не сделаю это, я знаю, буду жалеть об этом всю оставшуюся жизнь... Позволь мне немного глупости сегодня, мастер Тео...
Она была слишком близко, слишком горячо и, кажется, говорила искренне. Что-то в груди теплело, оттаивая после сегодняшнего разочарования. Но он, в отличие от Алисии, помнил, кто она и кто он.
— Ты сказать, что у тебя много суженый. Ты выходить скоро замуж? Что ты сказать муж про своя невинность?
В дверь некстати постучали. Айя её открыла первой, резко, словно хотела отчитать того, кто осмелился помешать откровениям. Но в коридоре смиренно ждал мальчишка, дворцовый служка, один из нескольких, прибегавших узнать о поручении.
— А, это ты... — с облегчением проговорила алазонка и твёрдо отдала приказ. — Два ведра горячей воды мастеру. Он желает привести себя в порядок после длительной поездки. И как можно быстрее! Это всё.
— Сейчас принесут, эве! — мальчишка помчался в сторону лестницы.
Пауза отчасти нарушила те доверительные флюиды, которые начали зарождаться. Тео это почувствовал и пошёл к столу, изображая интерес к еде. Айя тоже обошла комнату, не торопясь отвечать на последний вопрос Тео. Что бы сейчас ни было сказано, оно прозвучало бы неискренне, фальшиво. Но избегать ответа значило показать свою слабость, и принцесса неторопливо сказала:
— Я — завидная невеста, ведь мой отец богат... относительно местных, конечно. Мне уже делали предложения, и новых не будет: там, где мы живём, всех парней знаешь наперечёт. Но есть один. Брат говорит, он, возможно, тот самый, который нужен мне... Если он сделает мне предложение, я не должна отказываться...
— Но?.. — за Алисию добавил Тео.
— Ему брак со мной выгоден тоже. Он знает меня, мне кажется, я ему нравлюсь. Но у него уже есть подруга, я видела, как он ласков с нею, хоть и называет сестрой. Никакая она не сестра ему, даже не ровня!
— И всё-таки ты ему не сможешь отказать.
— Понимаешь... — она вздохнула и как-то обречённо села в кресло рядом с Тео, продолжающим допивать содержимое бутылки, — мы не всегда живём ради себя. Иногда ради детей или будущего наших потомков. Это гораздо важнее личного счастья.
Тео невольно вспомнил Аннику, ради детей соглашавшуюся долгие годы на шантаж Либериса, королеву Кассандру с похожей судьбой и свою мать. Авала ради спасения детей, и не только своих, пожертвовала многим, а он ведь даже не знал, как, из-за чего погибли родители и не разбудили его.
Айя теребила край халата, не поднимая глаз:
— Поэтому мне хочется, хотя бы на час или два представить себе что-то такое, чего хочу я, а не мой брат, дядя... отец и все вокруг меня. Это очень сложно...
Тео оставил пустую бутылку:
— Сложно для безродная? Я-то тебе нравиться хоть капля или только целоваться уметь хорошо?
Сейчас в нём сжалась некая пружина в ожидании ответа, ради которого он старательно разыгрывал спектакль длиной в полтора месяца.
Прицесса догадалась об этом или поняла важность ответа? Она поднялась, чтобы преодолеть два метра и приблизиться к небрежно сидящему мастеру:
— Нравишься, очень. Я не знаю, что чувствуют, когда любят, потому что никогда не любила по-настоящему. Ты непростой, интересный, сильный — это я знаю точно. И знаю, что мне нравится лежать рядом с тобой и просто целоваться... Я хорошо ответила?
Тео хмыкнул, принимая руку, которая предлагала ему подняться:
— Хитрюга. Ты знать, что говорить, если хотеть добиваться своё.
— Проверь меня ещё и узнаешь, вру ли я, — девичьи пальцы обхватили его затылок, а губы прильнули: сколько можно разговаривать? И пряный винный аромат коснулся языка Тео.
В дверь опять постучали. Но теперь Тео распахнул её и позволил двум слугам занести тяжёлые деревянные вёдра в туалетную комнату. Воду вылили в бочку, заранее наполненную наполовину холодной водой, и удалились. Щеколда опустилась, окончательно отделяя Тео и Алисию от прочих во дворце. Девушка потянула его за руку, и Тео покорно пошёл, на ходу развязывая одной рукой пояс на штанах, а рубашку стянуть оставалось секундным делом.
Сложнее оказалось дожидаться, когда Алисия разденется сама и перешагнёт к нему, сидящему в тёплой воде.
— Ты замерзать, двух вёдер для такой бочки мало, — заметил он, подавая руку.
— Не замёрзнем, я тебе обещаю, — откинув длинные волосы, девушка села на согнутые ноги Тео, будто верхом на стул, ибо бочка не была рассчитана на двоих, и потянулась к мужским губам. — Забудь обо всём, Тео-мастер, просто люби меня, как ты умеешь...
Вода плеснулась в бочке — Тео поудобнее перехватил стройное девичье тело, слишком соблазнительное, слишком близкое и слишком горячее. И отключился, от горячих поцелуев, забывая о страшных картинах, увиденных сегодня, о чужих смертях и лицемерии тех, кто имел власть. О своём желании всё бросить, включая обещание Кассандре. Ничего не существовало больше — только бёдра, трущиеся о него и обещающие сладостную муку.
Глава 24. Мнение Создателя
И признаться бы сейчас, что он и есть Арженти, и рот уже открыл, но сразу передумал, вспомнив о том, чему радовался — больше не нужно будет тревожиться за её безопасность, если Алисия вернётся в Алатерру. А когда там, за опустившимся куполом, кто-нибудь проговорится или догадаются, кто скрывается под маской серебряного принца, для претензий будет уже поздно. Небольшая разлука пойдёт обоим на пользу, так говорила Авала о правильных отношениях. Заодно с Мэйли утрясётся, на это Тео надеялся очень. Умная девушка, она должна объективно оценить этот мир, его законы и самый горький — жить и любить алатус обычного человека может, но наблюдать за его или её старостью и уходом в иной мир — жестоко не только для алатуса. Кто из нас хочет видеть подле себя постоянное напоминание своего несовершенства?
Тео о смерти дорогих ему людей вообще не хотел думать. Он за Кассандру после показанных ею откровений переживал, а когда обнаружилось, что её давний возлюбленный — всё же алатус, а не просто смертный из Алатеррской знати, то почувствовал несказанное облегчение. Хотя безумного Рэмироса, потерявшего часть рассудка за три сотни лет истязаний и заключения (как вообще можно такое вынести?!), уже можно было показать Кассандре, Арженти медлил: требовалась подходящая ситуация, а он доверял своей интуиции. Про то, что Рэмирос говорит правду, а не бредит, вспоминая Кассандру, о которой вскользь упоминали на ночных советах, один Арженти понимал, но молчал: не его это была тайна. И, однако же, предчувствуя полезность Рэма, он просил Аннику и Грэйга приглядеть за безумным пленником Либериса и не тправлять его в Алатерру.
И вот, кажется, наступил нужный момент. План почти сложился, как картинка из пазлов, благодаря Алисии, вяло бормочущей милые глупые вещи, лишь бы не заснуть окончательно и не потратить остатки особенной ночи на бессмысленные сновидения.
— А я тоже сегодня видела драконов, то есть, малышей... Они такие милые, ручные и пахнут сладко-сладко... Обожают купаться, у них даже есть свой бассейн. Ликторы — мерзкие, страшные, а эти следят за ала... дракончиками, — она зевнула и задумалась о своём.
— Её величество тоже ухаживает за малышами драконов? — Тео перебирал волосы Алисии, густой копной укрывающие его грудь и греющие не хуже покрывала с подбитым мехом.