Он был одним из немногих, кто не любил Нью-Йорк, но никогда никому не рассказывал об этом. Марк нахмурился, удивляясь, почему сейчас все выболтал.
- Как уроженка Нью-Йорка должна сказать, что ты слишком резок в своей оценке.
- Да? Если ты так сильно любишь Нью-Йорк, то почему там не живешь?
- Из-за моего дяди. Я должна была уйти прежде, чем он начнет пытаться диктовать мне, что надеть и что есть. Он думает, что должен контролировать мою жизнь, как он поступает со своим пятилетним внуком. По крайней мере, на расстоянии в две тысячи миль ему сложнее это делать.
- Ты скучаешь по Нью-Йорку?
Ники поморщилась.
- Не так сильно, как думала. Но сейчас речь не обо мне, а ты пытаешься сменить тему. Больше ни будем ее менять. Если я найму тебя, то почему ты думаешь, что в Вегасе тебе понравится больше, чем в Большом яблоке? Здесь также шумно и царит хаос.
- Да, тоже волнение. Мне нравится горячий ветер пустыни. Здесь даже воздух пронизан атмосферой Удачи. Откровенно говоря, я мог бы использовать немного ее волшебства.
Ники колебалась, а затем спросила.
- Почему? Что плохого было в твоей жизни во Флориде?
-Ты ведь не хочешь услышать все жуткие подробности.
Поставив туфли на стол, Ники повернулась к нему и подбоченилась.
- Я попросила два раза, так что, очевидно, мне интересно.
Он вздохнул, мысленно переваривая все то дерьмо, произошедшее в его жизни за последние несколько лет.
- Один мой... коллега в банке подставил меня, присвоив деньги. Моя сестра и шурин помогли доказать ложность обвинения, а я успел близко познакомиться с тюрьмой штата.
- Да, отстой. Но если все в конце концов поняли, что ты был невиновен, то почему ты не остался?
- Непросто работать с людьми, которые однажды уже поверили в мою вину.
- Умные люди не оставляют хорошие рабочие места из-за раненой гордости. Марк Габриэль, в твоей истории есть пробелы. - Она окинула его серьезным взглядом.
- У меня нет на это времени. Если ты приехал что-то мне сказать, то говори сейчас. У меня есть бизнес, которому необходимо уделять внимание.
Прямо. Не ходит вокруг да около. Марк восхищался ее способностью говорить по существу, даже если он с трудом сдерживает проклятия.
Марк вздохнул.
- Потом не говори, что я тебя не предупреждал...
Не зная, что еще сказать, он начал говорить, не сильно вдаваясь в подробности.
- В девятнадцать лет я обратился в суд, чтобы оформить опеку над младшей сестрой. Наши родители умерли. Вскоре после этого я узнал, что у меня вторая стадия меланомы. Мне сделали операцию, химиотерапию, я принимал всевозможные лекарства. Я потерял работу, медицинскую страховку, и мне приходилось полагаться практически во всем на мою шестнадцатилетнюю сестру.
- У тебя был рак?
- Пересаженная кожа на затылке подтверждает это. Моя сестра говорит, что я похож на патлатого рок-музыканта, но мои длинные волосы скрывают шрамы.
Ники улыбнулась.
- Сейчас ты пышешь здоровьем.
Ее улыбка была полна обещания, и это заставило его кровь закипеть. Он должен был десять раз подумать, прежде чем заводить этот разговор.
- Сейчас я здоров и вылечился от рака. Выходя на улицу, я использую солнцезащитный крем, регулярно прохожу медосмотры, постоянно занимаюсь спортом и флиртую с красивыми девушками.
Ему показалось, или она действительно немного расслабилась?
- Да, ты хорошо научился флиртовать. Значит, те ублюдки, на которых ты работал, тебя уволили?
Он кивнул.
- Но как только выздоровел, я нашел другую работу. Потом меня судили за хищение денег. В то же самое время моя сестра вышла замуж и переехала. Я... отказался от серьезных отношений. Затем я понял, что во Флориде меня ничего не держит, кроме плохих воспоминаний. Я уехал.
Марк сжал зубы и отвернулся. Он рассказал много. Слишком много. Пора заткнуться. Нечего было раскрывать рот и извергать темные подробности своей жизни. Боже, почему он просто не сказал ей, что ушел совершенно лысый после химиотерапии? Или то, что Тиффани, его бывшая жена, вышла за него замуж исключительно, чтобы отправить его в тюрьму за растрату? Может быть, он должен был рассказать Ники во всех деталях о своих переживаниях, когда попал за решетку. Серьезно, если он собирался мужественно рассказать обо всем, то почему бы не начать с этого? Что, черт возьми, случилось с его замыслом ее очаровать?