- Десять лет назад её племя на юге устроило резню, уничтожив два крупных посёлка. У наших правителей был выбор: либо снаряжать армию, ловить их и перебить всех мужчин в племени, либо попытаться договориться. Вот и договорились: они не будут на нас нападать, а мы берём на обучение их самую талантливую молодёжь, которую раскидали по разным уголкам княжества. Жанну определили ученицей ветеринара.
- Хм… вам нанесли удар, а вы берётесь их учить? Взяли бы и уничтожили. Соседям урок будет. Да и зачем с дикарями договариваться? Умрёт нынешний вождь, придёт следующий. И снова племя пойдёт грабить, ибо новый вождь вам уже ничем обязан не будет. – мне очень хотелось спать, но тема разговора слишком уж интересная.
- Так-то оно так… - задумчиво протянул прапорщик, - но это на первый взгляд. А ты подумай вот о чём: мы забрали у них самых умных детей, причём сделали это в малом возрасте. Они живут у нас и лишь летом едут к себе в племя. Что они видят здесь? Уют, красивые жилища, вкусную и дешёвую еду, удобную одежду и транспорт. Мы ведь следим, чтобы их не обижали. Вот у Жанки парень есть, который по ночам к ней на второй этаж забирается. А что они видят дома? Бревенчатые дома на сваях, да грязь повсюду. Нет, они не свиньи, конечно, но представление о гигиене у них далеки от наших. Мы Жанку-то только принуждением научили следить за длиной своих ногтей, по утрам умываться и расчёсываться, вовремя стирать одежду. И до сих пор она босая ходит, а не в тапочках! Так представь, что там творится? И вот ты сам выберешь - спать на циновке или на кровати? Закончится их срок обучения. Они вернутся в своё племя и захотят лучшей жизни. Они будут сравнивать тот образ жизни, который вели их родители и тот, который мы им показали. Они будут писать, разговаривать, а, что самое главное, думать на нашем языке. Можно, конечно, снарядить несколько взводов солдат и устроить бойню. Но империи одним мечом не построишь. – прапорщик залпом опустошил рюмку и откинулся в кресле.
Очень хотелось ему высказать мысли насчёт того, куда обычно приводят имперские амбиции, но промолчал. Собеседник всё больше и больше напоминал фанатика, а таких людей я всегда побаивался. Такие ведь за свои идеи могут глотку вспороть.
Я перехватил его взгляд. Он словно знал, о чём я думаю. Губы расплылись в улыбке, и он спросил:
- А ты знаешь, чего следует опасаться больше всего? Ни тварей, ни людей, вовсе нет…
Я почему-то посмотрел ему в глаза. Они были абсолютно чёрные, без бельма.
- И…и чег-го же? – меня пробирал страх.
- Сон разума рождает чудовищ!
Прапорщик засмеялся нечеловечески хриплым голосом.
Я проснулся. В руке было что-то тёплое. Перевёл взгляд, а там… на моей правой ладони лежала пушистая и усатая морда моего кота. Я не хотел его будить, но поздно: он уже проснулся. Погладил его, а левой рукой ощупывал лицо. Борода на подбородке липкая, а на груди расплылось мокрое пятно – слюна. Боже, как стыдно, если это кто-то видел…
Со второго этажа спускалась Жанна. Она сказала:
- Лариса Ивановна попросила отвести вас в ванную. - только сейчас я заметил, что говорит она с лёгким акцентом. – Вам нужно в дальнюю правую дверь. Идите, я принесу полотенце.
А меня мучил вопрос: а разговор с Соколовым был во сне или наяву? А ещё нигде не видно моего автомата.
- Жанна… А прапорщик Соколов вчера оставался тут?
- Нет. Вы сели на диван и сразу заснули. Николай Петрович попросил вынести ваш автомат и уехал, – говорила она достаточно медленно, и вид был такой, словно каждое слово она обдумывала. Странно. Она же здесь давно живёт: почему сохранились проблемы с языком?
- А почему только автомат взял, а остальное оружие оставил?
- В жороде… Ой, - она опомнилась, хлопнула себя по лбу, и исправила:
- В Щелкунове запрещено ношение длинноство… - снова запнулась, - запрещено ношение винтовок, автоматов и карабинов.
- Понятно. – кивнул я.
***
Какую ванную ожидаешь увидеть в мире, который является помесью девятнадцатого и двадцатого веков? Ну, в кранах только холодная вода, а горячую будь любезен сам нагреть в кастрюльке. Но на удивление санузел выглядел современно: стены отделаны яркой мозаикой, чугунная ванная и раковина. Душевая лейка и кран из нержавейки. Душевая шторка сделана из какого-то местного аналога бамбука, видимо. Не знаю, как называется.
Пока мылся – зашла Жанна, принесла обещанное полотенце и тапочки. Судя по-тихому, : «Брысь отсюда». - следом за ней зашёл кот. Она спросила:
- Почистить ваше оружие?
Сначала я хотел вежливо отказаться, но потом подумал: а почему бы и нет?
- Да, будьте добры.
Интересный тут мир. Если я женюсь, то избранница будет чистить мой автомат? Если нет, то я буду с грустью вспоминать Жанну.
Помимо полотенец и тапочек мне оставили бежевый мягкий халат – наверно, войлочный. Когда вышел, то в нос ударил вкусный запах кухонной стряпни. Вторая боковая дверь открыта, и я заглянул туда. За кухонным столом сидела Лариса Ивановна, а Жанна, надев специальную красную перчатку, рылась в стенной дыре.
- Доброе утро. А что это она делает? – спросил я, кивая на Жанну. Лариса ответила:
- Это у нас такие холодильники. Ну, этот не из рядовых. Его чародейский завод в Ростове-На-Море делает. Вроде-как мини-портал в другой мир, где продукты не портятся и не меняют начальной температуры. Если нужно что-то заморозить, то морозильником пользуемся.
- Понял, - ответил я.
- Да ты садись за стол. Разговор есть.
Я послушно присел и вопросительно уставился на овальное лицо ветеринара.
- Это… У нас не принято новичков обдирать. Тем более, что ты явно постарался, чтобы своего друга вовремя донести – в ночь у нас никто не ходит. Даже новички интуитивно понимают, что ночью лучше забиться по углам…
- Да уж. Чуть не сожрали. – я уже понимал, к чему она клонит- нужны деньги. Поэтому аккуратно спросил:
- Сколько?.. – благо, что уточнять не надо.
- За работу я не возьму ни копейки, как и за расход магии. Но я потратила алхимические препараты, которые весьма не дешёвые… В общем, с тебя четырнадцать рублей серебром. Если я правильно помню, то у меня пятьдесят девять рублей серебром. Минус четырнадцать – это сорок пять рублей в остатке. Надолго ли хватит?
- Кошелёк в рюкзаке. Сейчас схожу и принесу.
- Да сиди. Поешь сначала, потом расплатишься.
На завтрак были вкусные блины с ветчиной и сыром, сгущёнкой и неизвестными местными ягодами, которые благодаря холодильнику сохранили свежесть. Из напитков- кофе. Мне очень хотелось поделиться ночным то ли сном, то ли разговором, но сдержался: Жанна ведь сказала, что прапор уехал. Лариса меня расспрашивала о новостях на Земле. Я ответил, что не смотрю телевизор. И, судя по ехидному выражению лица, сболтнул лишнего:
- Ага, не смотришь. Всё в этом интернете сидишь, да?
- Да. Фильмы смотрю.
- Рассказывали… скрючишься букой «зю» и смотришь кино на пузе. Вот все потеряшки в последние года говорят, что телевизор не смотрят – мол, зомбирует, вреден. А сами… ищут в своём интернете срамоту и пошлятину, без конца спорят друг с другом и общаются письмами. Интернет ваш, конечно, прям просвещает! Да!
Наверняка эта тема была одной из её излюбленных, и она не упустила шанс выплеснуть на меня заготовленную речь. Поэтому я не ответил, чтобы не поддерживать этот глупый спор.
После завтрака, в ходе которого даже котику перепала местная «берёзовая цесарка», как её назвала Лариса Ивановна, я пошёл в гостиную, чтобы достать деньги. Заодно и проверил шкаф, откуда во сне прапор достал коньяк. Дверь шкафа немного приоткрыта, и на третьей полке стоит початая бутыль. Всё страннее и страннее, как говорится…
Перед уходом хозяйка дома настояла на том, чтобы я сегодня же сходил в местное отделение жандармерии и рассказал свою историю некоему коллежскому асессору Кувалдину. Она даже нарисовала, как пройти.
Попрощались мы достаточно тепло. Я даже поклонился на прощание обеим женщинам. Лет с тринадцати, наверное, я не испытывал такой пиетет по отношению к представительницам женского пола. И если в то время это было вызвано гормонами, то сейчас благодарностью. Меня ведь легко могли выкинуть на улицу прямо ночью или сразу утром…
Я открыл тяжёлую дверь, ведущую во двор. Уверен, этот день принесёт много нового и интересного.