— Так бывает. Приходят новые люди, что-то меняется, к чему-то привыкаешь, от чего-то надо отвыкать. Мы разве против, мы за, ежели это для дела, — говорит Чурляев в сторону.
Рассказывает он нескладно. Какие-то вещи приходится додумывать. Уже вернулся с чаем и обещанным коньяком Игин. А Чурляев все говорит, словно боится, что сейчас оборвут и что-то останется невысказанным, останется внутри него, и как не давало покоя прежде, так и поныне будет бередить душу.
Шестой участок — это участок Николая… Сергей назначен туда по собственному желанию. Нам тоже казалось, так будет лучше. У него светлая голова. Он умеет работать.
Человек уходит, дело остается. Так или иначе оно продолжает человека.
Я знаю, легче начинать на пустом месте. Отсчет времени начинается с тебя — это тоже важно. Всякое продолжение неминуемо рождает сравнение. Он принял участок, которым руководил Николай. Он принял людей, которых собрал вокруг себя Николай. Он принял мысли, которыми жил Николай.
Сделать шаг вперед не так сложно, если ты знаешь, почему сделано два, пять, десять предыдущих.
Неоправданно выяснять, кто первый сказал: «С Климовым было по-другому».
Он услышал эту реплику.
— Ну что ж, со мной будет иначе.
Они пожали плечами. В конце концов, он начальник, это его право.
Чурляев облизывает губы.
Не сомневаюсь, Сергей так и сказал — «иначе». Не лучше, а иначе. Не следует спешить с осуждением, и все-таки ты ошибся, Сережа.
— Сначала снял бригадира арматурщиков… Шуметь не стали. Костин не ангел. Мы его предупреждали раньше: «Брось сквалыжничать. Из-за куска трубы совесть теряешь». Вроде помогло… Может, не стал на много лучше, но думать стал. Зачем ему понадобился этот инструмент, точно не знаю. Говорит, халтура подвернулась. Наверно, так и было. Наутро Сергей Дмитриевич вызвал и уволил по 47-й. Сунул волчий паспорт в зубы, и все. Шагай, Костин, строй новую жизнь. Вообще обидно, но смолчали. Было за что — значит, баста, терпи. Дальше хуже. Уволил прораба. Так нельзя, Николай Петрович терпимее был… Мы все знали, кто такой Сотин. Если бы не тот случай, человеком бы стал. Он ведь со мной перед самой аварией разговор имел. Мальчишку на воспитание взять хотел. Может, и не дали бы. Наверняка б не дали — две судимости. А если подумать — ведь как Николай Петрович в человека верил. Иногда даже жуть брала. А все равно верил. А тут всех под один ранжир. Но почему? Неужели шестой участок воспитывать надо? Мое рассуждение какое? Взялся человек за дело. Берись за него так, чтобы люди тебе верили. Понимали тебя. Три раза я к Сергею Дмитриевичу на разговор напрашивался. Зайдешь — некогда, потом. Через день снова: «Разговор имею, время назначьте». А он и глаз не поднимет.
— Знаю я ваши разговоры. Если сами к склокам интерес проявляете, то у меня иной круг обязанностей.
— Вижу, расположения никакого, одна недоброжелательность. Надо бы сдержаться, да не получилось — вспылил: «Мы у вас не в услужении. Я парторг. Народ действий ваших не одобряет».
— Ах, парторг, — говорит. — Прекрасно. Но вы еще бригадир монтажников, за работу которых несете персональную ответственность.
— Какой разговор, все ясно. — Хлопнул дверью и ушел. На следующий день, смотрю, народ у доски объявлений колобродит. Подошел… А там вот эта штука висит. — Чурляев сопит, морщит сосредоточенно лоб, перекладывает из одного кармана в другой бумажки, деньги, носовой платок, снова бумаги, наконец достает помятый лист, виновато разглаживает его и кладет на стол. — Вот, полюбопытствуйте.
— «Приказ № 211
За систематическое нарушение бригадой монтажников трудовой дисциплины, невыполнение установленных объемов работ и срыв производственных графиков приказываю: руководителю бригады монтажников Чурляеву В. Д…»
— Виктором Демьянычем меня кличут, — обеспокоенно вставил Чурляев.
— «… Бригадиру монтажников Чурляеву В. Д. объявить строгий выговор.
Рабочих Васильчикова, Никандрова, Самсонова направить на переаттестацию в целях подтверждения своей квалификации, согласно обозначенному разряду».
Чурляев угрюмо теребит скатерть.
— Такие дела. В конце рабочего дня вызывает… «Садитесь». Сел. «Я, — говорит, — к вам, Чурляев, как к специалисту, претензий не имею, однако в наших общих интересах вам лучше поискать работу в другом месте…» Мол, что до меня, готов оказать содействие, да и сами приглядывайтесь…Вступать с вами в полемику, на которую вы настроились, желания нет, а если начистоту, и времени нет. Вот такая история.