— Нет.
— С Харламовым. Помните Харламова?
— Помню.
— Светлая голова. Это хорошо, что он теперь в Москве. Предлагают объявить стройку ударной, комсомольской. А я смеюсь. Какой же из меня комсомолец? «А вы, говорит, омолодитесь. Климова в заместители возьмите». То, что в их разговоре присутствовал как бы третий человек и этим третьим человеком оказался Харламов, не могло быть простым совпадением. Надо полагать, вы думали о возвращении на стройку? — Фролов сделал на последнем слове ударение, как бы давая понять, что лично у него на этот счет нет сомнений. И если он спрашивает, то только из желания сделать их разговор более понятным и определенным.
— Разумеется, думал…
Этот старый и, видимо, порядком уставший человек вдруг неожиданно напомнил ему отца. Отец погиб в тридцать четыре года, и Николай никогда не видел его да и не мог видеть постаревшим. Но по мере уходящих лет отец не забывался, скорее, наоборот, моложавый, всегда улыбчивый, отец жил в памяти и не просто жил, а старел, как стареют все люди. Ругался на случайную седину, потом седел полностью, а значит, ругаться было уже не впрок, тяжелел походкой, и все тело становилось более массивным и неповоротливым. Отец говорил, советовал, пропадал на месяцы, иногда на годы, но затем снова появлялся, словно желая напомнить, что он есть, а значит, и дело подвернувшееся положено обмозговать.
Он думал о возвращении на стройку, и отец думал вместе с ним. И в мыслях их было полное согласие. Отчего сам Николай уверовал, что иначе быть не может. Однако ж Фролов говорит совсем другое.
— Товарищ Климов, вас просят к телефону. — Секретарша берет его за руку и проводит к столу. Он слышит, как кто-то смеется за спиной. Надо бы обернуться и посмотреть, кто это. А впрочем…
— Да, я слушаю.
— Николай?
Нет, он не узнал. За последние два года он отвык от телефонных разговоров. Если возможно почувствовать чужой голос, то он его почувствовал.
— Да это я. — Какую-то секунду он медлит, а затем тихо добавляет: — Лена…
— Значит, ты вернулся?
Ему мешает присутствие этих людей. Он отворачивается к окну, словно от этого его голос будет менее слышным.
— Вернулся…
— Я рада. Интересно, как ты выглядишь.
— Обычно…
— Сколько же мы не виделись, полтора года.
— Да, и еще четыре месяца…
— Боже мой, как же летит время…
Завтра будет месяц как он в городе… Не так много, но и не так мало. Собственная скованность, какая-то необъяснимая невластность над событиями уже перестала удивлять его. Минутами позже Фролов, сейчас Лена, через какое-то время еще кто-нибудь.
— Ты, как всегда, занят? — Лена тут же поняла всю нелепость своего вопроса, хотела поправиться, но он уже что-то отвечал.
— «Как всегда» было очень давно. Пока же ничего конкретного. По этой причине я сравнительно свободен.
— Я понимаю, мне следовало догадаться самой, действительно глупый вопрос. Мы можем встретиться?
Николай переменил позу: рука затекла и стоять было неудобно. За спиной открывались и закрывались двери. Видимо, приходили новые люди. И хотя лица его не было видно, могло случиться, что его все равно узнают и тогда разговор немедленно оборвется.
— Хорошо, но будет ли это удобно?
— Не знаю, не думала.
— В таком случае когда и где?
— Не знаю…
На какую-то минуту ему показалось, что все действительно как и прежде. Сейчас он выскочит на улицу и встретит ребят. Димка уже в спортивном костюме. Сашка забыл рюкзак, и потом надо же что-то сказать Катюше. «Между прочим, она с удовольствием бы поехала,» — говорит Сашка на всякий случай и обиженно вытягивает губы.
Алеши еще нет, Алеша придет последним. Нет, он не опоздает. Он просто придет последним. Потопчется на одном месте, почешет за ухом, а затем скажет:
— Я вообще-то не очень уверен, что надо ехать. Холодно, какая рыба.
— Где же Сергей?
— Сергей? — переспрашивает Лена.
— Сергей, — машинально повторяет Николай.
— Я тебя не понимаю.
Она его не понимает. Николаю вдруг становится весело. В самом деле, при чем здесь Сергей.
— Алло, ты меня слышишь?
— Разумеется.
— Вот и прекрасно. Тогда через час у Старых ворот.
Уже на выходе он успевает заметить несколько знакомых лиц. Времени для разговоров нет. Открывается дверь кабинета, и в приемной появляется Фролов. Все поднимаются ему навстречу. Отлично, есть возможность уйти незамеченным.