========== Их было двое за столом… ==========
Кучики вернулась в Общество Душ, но поспешила домой. Она не готова была кого-то видеть. В приказе была мелкая приписка, что она может взять выходной, и она решила такую возможность не упускать.
Ей нужно было подумать. Обо всем. О них обоих… «Или уже троих?» — обдумывала Рукия, но вскоре добавила: «Нет, все-таки, двоих. Ичиго меня отпустил, наконец… И, наконец-то, отпустила и я его. Это не было болезненным, но было слишком несерьезным. И я знала это с самого начала, только не верила…»
Она видела какой-то свой идеальный мир, но не могла объяснить ни кому-то другому, ни сама себе, как этот мир создать и как бы они сложились — эти отношения с Куросаки. Она знала, что ожидать их можно бесконечно долго, а поэтому совершенно не загружала себя бесполезными мечтаниями, раздумьями об отношениях, которых еще нет. Только по этой причине этот рухнувший мир не мог причинить ей столько боли. Зато томительное ожидание встречи с Ренджи как раз таки отдавало той глухой тревогой, которую она ожидала почувствовать когда поняла, что ее жизнь не будет связана с Ичиго.
Сам же Куросаки вообще еще не видел себя ни в каких отношениях. Для него это было подобно фразе: «Как пешком до Сейрейтея». Их жизнь не давала продолжительного отдыха, а поэтому никто ничего еще не просил, не ждал и не надеялся. Да и, для шинигами, человеческая жизнь подобна детству для души: они позволяют людям делать всякие глупости и не осуждают за них.
Абараи был противоположностью их обоих, хотя и не показывал этого.
Окружающие, в большинстве, смотря на него, видели большого ребенка. Ренджи был из тех людей, которые держат свои мысли при себе, не видят смысла в громких словах и обещаниях. Он из тех, кто просто сделает. Молча. Правильно. Неожиданно. Об этой его черте знал только его Капитан, который был из таких же людей. Хотя он и не сразу стал таким. Катализатором взросления стал новоявленный-герой-Куросаки. Тогда-то Бьякуя, наконец, обрадовался: детство у его лейтенанта кончилось.
Поэтому никто и не мог даже представить, каков Абараи на самом деле, но, благодаря последним нескольким дням, Рукия поняла, что Ренджи играет в какую-то свою игру, не посвятив в ее правила никого. Что она ни с того, ни с сего начала волноваться под его пристальным взглядом, что сердце стучит как сумасшедшее при его прикосновениях, что во сне она бредит только им, и все вытекающее из этого. И она не может понять на этой шахматной доске она: королева или пешка, противник или «своя» фигура, захваченная врагом или загнанная в тупик.
*
За всеми этими размышлениями она не заметила, как кто-то настойчиво стучится в дверь. Смахнув пелену раздумий, девушка повернула голову в сторону двери, и уже без удивления заметила, как шумно стучит сердце, как она вся замерла, надеясь, что это виновник ее размышлений. Однако, голос из-за двери оповестил ее всего лишь о том, что обед подан.
И все. Нить, что заставляла ее трепетать оборвалась. «Больно», — вынуждена была заметить Рукия, но все же заставила себя подняться с места, хотя никакого аппетита нет. Как раз последние несколько дней. Однако, обед в одиночестве не показался ей тягостным, скорее так было проще — нет необходимости делать чинный вид и держать спину прямо.
Кучики вяло ковыряла еду палочками, иногда что-то закидывая себе в рот, когда двери распахнулись, и в помещение вошел ее брат. Девушка как по команде подскочила из-за стола и приветственно поклонилась Бьякуе.
— Приветствую тебя, Рукия, — сухо произнес мужчина. — Какой-то у тебя нездоровый вид.
— Здравствуйте, нии-сама. Я только после дежурства в мире Живых — сутки патрулировала Каракуру, — мгновенно сообразила девушка, что ответить.
Бьякуя поверил или сделал вид, что поверил, в любом случае, он молча сел за стол напротив сестры. «Значит, и ее отправили на задание…» — размышлял он, — «Даже не знаю, стоит ли сейчас говорить с ней о Ренджи…»
— Не желаешь пойти отдохнуть? — после некоторой паузы произнес Кучики-старший.
— Нет, в этом нет необходимости, спасибо, — коротко кивнула Рукия, взглядом подмечая некоторую взволнованность собеседника. Она тоже давно знает своего брата, чтобы уметь различать его эмоции. А, может быть, он не особенно старается скрыть их от сестры.
— Тогда я бы хотел поговорить с тобой, но не уверен, что это не будет слишком утомительным для тебя, — все же решился Капитан.
— Думаю, все в порядке. Я слушаю Вас, — учтиво кивнула Рукия, хотя в глазах горел неподдельный интерес: Бьякуя редко просто так заводит какой-то разговор.
Оба Кучики сосредоточенно смотрели друг другу в глаза: один смотрел волнительно, пока подбирал слова, другая — заинтересованно, все еще ковыряя палочками еду.
— Я знаю, что Ренджи Абараи питает к тебе сильные чувства… — начал Бьякуя, но уже на этих словах на щеках Рукии вспыхнул румянец, а она сама едва не упала со стула, ощущая приступ тахикардии и одновременно остановку сердца от столь неожиданной темы. Кучики-старший, пока говорил, опустил взгляд перед собой, сам несколько волнуясь, а потому не заметил перемены в лице сестры. За эти несколько мгновений она смогла себя взять в руки. — И как бы я к нему не относился, если он хоть сколько-нибудь проявится к тебе неуважения или же как-то недостойно себя поведет в отношении тебя…
— Нет причин волноваться, нии-сама, — осмелилась перебить его Рукия. — Лейтенант Абараи не совершает ничего подобного, дорогой брат, — поспешно выпалила девушка, заливаясь краской еще больше. — С чего Вы это все взяли?
— Он сам мне об этом говорил, — немного раздраженно бросил Бьякуя, морщась.
Кучики ахнула, и задержала дыхание, словно если она начнет дышать — этот факт сам по себе испарится. Теперь любопытство изъедало ее: что такое могли они обсуждать, что Ренджи такое решился сказать своему Капитану. Однако, проявлять такое грубое и откровенное любопытство — признак дурного тона, поэтому она смолчала. Но на этот раз мужчина поднял глаза в сторону сестры и был удивлен переменам в ее лице, выразив недоумение:
— А ты от чего тревожишься? Почему тебя это так беспокоит?
— Он мне не безразличен, нии-сама, — на свой страх и риск ответила Рукия, стыдливо потупив взгляд. Хотя это было необязательно, как и собственно вопрос брата, потому что это не было для него новостью. Он уже давно это понял, но ждал, когда девушка сама к этому придет.
Удивляясь самому себе, мужчина встал из-за стола и подошел к ней. Его ладонь мягко опустилась на макушку Рукии, после чего он негромко произнес, чтобы услышать его могла только она:
— Раз так, Рукия, то при различном стечении обстоятельств я не буду препятствовать вашим отношениям, — тихие для окружающих и такие ошеломляющие слова для девушки. У нее перехватило дыхание: Кучики не смела поднять головы и смотреть брату в глаза, поэтому лишь прошептала: «Спасибо». Она снова забыла, как с ним дышать, как будто они впервые встретились тогда около бараков его отряда, когда у нее не было ни духовной силы, ни знаний, ни умений, ни семьи. Хотя Ренджи всегда был ее семьей. Такое не выкинешь из головы и не забудешь.
Бьякуя попрощался с ней, покидая комнату, а Рукия часто задышала, переваривая информацию и понимая, что голова тяжела для раздумий. «Нет, я больше не хочу думать! Я хочу услышать и ощутить!» — она была решительна и уверена, чтобы отправится к Абараю прямо сейчас. Найти его, чтобы все понять. Чтобы услышать его признание и поцеловать. Чтобы стать «его Рукией» раз и навсегда.
========== Одна победа на двоих ==========
Сейчас Рукии казалось, что все встало на свои места. Сейчас она чувствовала сильный душевный подъем. Сейчас она знает, что значит «окрылена чувствами». Она спешила, но куда идти?