- Прошу прощения, капитан Кучики. Лейтенант Абарай по вашему распоряжению прибыл.
В течении нескольких секунд Бьякуя медленно и пристально смотрел на Ренджи, от чего у последнего пробежал холодок по коже:
- Лейтенант Абарай, разве похоже, чтобы я горел желанием пригреть змею?
Вопрос застал парня врасплох и ввел в состояние абсолютного ступора:
- Прошу прощения, капитан, я не очень поним…
- Вопрос был риторическим, Ренджи, - осадил подчиненного капитан. – Я только хочу быть уверен, что никакие ваши действия не принесут моей семье неудобств.
Только он один во всем Готее 13, только глава клана и только Кучики Бьякуя мог в одном предложении совместить и вопрос, и утверждение, и угрозу, и совет. Ренджи весь выпрямился и насторожился. Все его мышцы были напряжены и готовы к защите, но, кажется, Бьякуя хотел сказать именно то, что сказал. И Абарай решился ответить:
- Не мои действия могут принести неудобства, а действия того, верой в кого можно остаться жестоко обманутым. Он не предатель, но и не сможет дать то, что конкретно необходимо.
- Ты хочешь меня заверить, что этим конкретным располагаешь именно ты? Не все достигается хитростью, Ренджи, - Кучики невозмутимо опустил глаза на бумаги.
- Не все завоевывается фамилией, капитан, - парировал Абарай, смело смотря в глаза Бьякуе. Он понимал все тяжесть сказанных слов, как и то, что это было самое «святое», к чему глава клана относился весьма трепетно.
- Чтобы иметь право такое говорить, нужно хотя бы обладать или такой фамилией, или… - Кучики снисходительно ухмыльнулся, - мозгами.
- Я уверен, вы правы, - Ренджи уже привык к подобному и просто продолжил. – К тому же я знаю еще одну истину: чтобы любить нужно иметь сердце.
За одно мгновение совершилась битва взглядов. Они оба сражались за ее сердце: один как брат, другой как любящий мужчина. Абарай доказывал не только ей, не только себе, но и Бьякуе, что достоин, любить ее. Любить так преданно и верно, как Бьякуя любил Хисану. Битва свершилась у каждого в голове, ни у кого победителя так и не осталось. Любовь к Рукии у них разная и не взаимозаменяемая.
Только одно осталось услышанным: Ичиго никогда не будет любить ее, как они. Не в Куросаки дело, и не в Рукии. Просто они разные. И Бьякуя это понял:
- Свободен до следующего дня. Не желаю сегодня тебя видеть.
- Как прикажете, капитан.
========== Истина ==========
- …Сколько раз мы уже прощаемся, Ичиго? – Рукия хмыкнула, ища поддержки в его взгляде.
«Может, хоть сегодня ты останешься? Но, нет, ты уже мне сказал.. почему - нет…»
- Главное - что не в последний, Рукия! – лучезарная улыбка отражалась в глазах девушки, как солнце. Она помнит каждое слово, которое он ей сказал. И она все поняла, в том числе и то, что Ренджи всегда говорил ей только правду. Может и грубую, жестокую, но правду. Он не давал зря жить надеждам, которые могут не сбыться. Он честный и искренний – в этом весь Абарай. И теперь Рукии казалось, что только он может ей помочь, облегчить ее страдания.
В мире Живых Куросаки не сразу решил, что тело Гинджоу он хочет похоронить. Перед этим они также прощались там. Кучики не смогла смолчать то, что терзало ее сердце.
- Ичиго, а если бы на моем месте стояла бы, например, Орихиме? Если бы она была шинигами, а я жила рядом с тобой здесь… Чтобы ты ей сказал на прощание? – Рукия улыбалась ему, словно вопрос был невесомый, и, в принципе, даже не обязательно отвечать честно. Куросаки так и сделал.
- Я бы ей сказал: «Иноуэ, жди меня в скором в гости, а то периодически буду к тебе от Кучики сбегать, в частности, от ее подзатыльников»! - Куросаки намеренно пытался хмуриться, а как договорил, раскатисто засмеялся. – Да уж, Рукия, от тебя-то нигде не спрячешься!
Она засмеялась вместе с ним, но от него утаилась печаль, которая застыла в ее душе:
«Он бы от меня сбегал к ней. Ведь в каждой шутке есть доля шутки…»
Потом Куросаки неожиданно сказал, что намерен похоронить Гинджоу. Главнокомандующий согласился, вызвав у Кучики облегчение. Надеяться на это она не смела, но полагала, что теперь они в любом случае пойдут навстречу временному шинигами.
И сейчас, смотря на удаляющуюся спину, Рукия задавалась этим страшным вопросом: «Почему он хотел бы уйти от меня? Почему именно она?» Но ответов, к сожалению, ей взять было неоткуда.
Кроме того, Абарай внимательно изучал каждый вздох, каждый взгляд и каждое слово Кучики, он ловил их на лету и осмыслял еще до того, как она закончит говорить. Ворота Сенкаймон закрылись, утягивая за собой и свет, которым была освещена вся площадка.
- Рукия, может, ты хочешь прогуляться? На сегодня вряд ли будет что-то еще серьезное… - Ренджи улыбнулся ей и предложил свой локоток. Девушка сначала несмело, а потом плотнее обхватила его руку, такую сильную и надежную, словно хватаясь за единственный спасительный круг. Абарай от этого ощущения лишь еще больше выпятил грудь, вытягиваясь и демонстрируя и без того широкую спину.
***
Они гуляли далеко от бараков отряда. Под ногами шуршала трава, которая то вгоняла в сон, то напоминала о предпоследнем прощании с Куросаки. А Абарай шел, молча, не тревожа взбудораженные мысли Рукии. Он и был той самой родной душой, который знал, сколько ложек сахара ей положить в чай, что она будет мерзнуть всю ночь, если не закутается в одеяло, как в кокон. И только он знал, когда ей нужно подумать, когда ему нужно помолчать. Когда ее сердце найдет свое равновесие, когда ему нужно подождать.
«Мужчина рядом с ней обязан чувствовать, что нужно именно ей и именно сейчас. Куросаки этого не понять, потому что этого не захочет…»
- Ренджи… мне кажется… человеческая жизнь слишком короткая, чтобы познать истину… - Рукия говорила тихо, но от того, что внезапно, голос показался криком. Это резко вывело Абарая из состояния отстраненности.
- Рукия, мы, шинигами, тоже не можем познать истину, и дело не во времени, которое отведено.
- А в чем тогда? – Кучики смотрела на него своим задумчивым и печальным взглядом. Она цеплялась за парня и за это стену, которая может отгородить ее от всех напастей.
- Мы не истины ищем, а то, что утешит наше самолюбие, или тщеславие… или эгоизм, - Абарай пожал плечами и остановился, повернувшись к растерянной девушке. – Ты ведь что-то спросила у Ичиго не для того, чтобы услышать правду, а для того, чтобы себя в чем-то успокоить. А теперь мучишься и терзаешься именно от правды. Я ведь прав?
Рукия опустила голову. Теперь она чувствовала себя ужасно. И даже не потому, что он понимает, почему она так печальна, а потому что она сама себе позволила схватиться за этот спасательный круг, будучи такой эгоисткой к нему.
Внезапно, Ренджи обошел девушку со спины и немного наклонился, чтобы его губы рядом с ее нежной шеей. Он легонько подул на кончики черных волос. Они затрепетали и стали легонько щекотать кожу, а Абарай медленно произнес:
- Но ведь твои мысли были не только о Куросаки, правда же? – его рука легонько скользнула по ее талии. Парень медленно притянул ее к себе. Каждое движение было осторожным, чтобы ей не пришло вдруг в голову чем-то огреть Абарая.
- Откуда… - Кучики вспыхнула, разом вспомнив все ее сны, все его слова и каждое действие. Об Ичиго в голове не осталось и следа. Одной фразой он убрал из ее головы соперника.
- Ну, так я знаю, что делаю, Рукия… - его губы легко накрыли маленький островок открытой кожи на ее плече, она так и охнула от прикосновения. Свободной рукой Ренджи подвинул ворот кимоно и прильнул губами к оголившемуся плечику. Девушка перестала ощущать связь с ногами, и чуть ли не падала, если бы не сильная рука Абарая, которая, будто, специально сразу придерживала Кучики на ногах.
Как только Рукия закрыла свои глаза, полностью отдаваясь всем мурашкам, которые заскользили по ее телу, Ренджи одни движением скинул с себя кимоно, расстелив его прямо на траве. Вторым ловким движением он положил на него Кучики, голова которой соображала медленнее в десятки раз.