Я был чертовски зол, рассержен, подавлен и разочарован. Моральное и физическое унижение не шло в сравнение с горечью от безответной любви, прорвавшей в груди огромную дыру.
Хотелось, истошно вопя во всё горло, удрать от собственных ядовитых чувств, и найти безлюдное место, в котором получится выпустить удушающие эмоции наружу.
И я шёл, не задумываясь о том, куда иду, стараясь не останавливаться. Крайне досаждала правая нога, опираться на которую становилось всё невыносимее. Но я не сдавался: упрямо дохромал до луга и поставил себе цель доковылять до дальнего озера. Оно всегда пугало меня, одновременно завораживая. Возникло стойкое желание нарисовать именно этот водоём. И это желание привело меня к Ивану Рыльскому.
Я сразу узнал его в дико испуганном, беспомощном парне, судорожно бултыхающемся далеко от берега. И, мне кажется, Рыльский тоже узнал меня, когда всё же успел набрать в легкие воздух и попросить о помощи.
Ни единой мысли о мести не возникло в моей голове, но меня парализовало ужасом – состояние аффекта оглушило и ослепило.
Понятия не имею, как долго я бездействовал, на сколько жизненно важных секунд, а может и минут, замерев отключился, безвозвратно упуская возможность спасти человека.
Очнулся ошалелым, стоя по колено в воде, но Иван из виду уже пропал. Только тогда я смог пошевелиться и, забыв про все свои физические увечья, понёсся звать на помощь.
Первый попавшийся мне на пути мужик какого-то хрена решил, что я его разыгрываю, но на мой крик сбежалось и несколько адекватных человек, которые отреагировали, как полагается.
Я не смог уже заставить себя вернуться на то озеро, находясь в глубокой прострации, но вскоре к нам домой наведалась полиция. Сообщили, что Ивана откачать не удалось, и расспрашивали о том, что я видел.
На тот момент меня охватила паранойя: я был уверен, что подозреваюсь в убийстве Ивана, и скоро начнутся допросы, как в фильмах. Поэтому, трусливо промолчал о своей заминке на озере, уверив полицейского, что сразу кинулся за помощью.
Никому до Венеры я не признавался, что скрыл часть правды. Даже своему психотерапевту. Но эта чёртова правда до сих пор грызёт, периодически измываясь надо мной в ночных кошмарах или накрывая приступом паники. Она не дает забыть об утонувшем на моих глазах парне, которому так и не стукнуло девятнадцать.
Это нестерпимо давящее чувство вины – мой личный крест до конца дней. И навечно оставшийся без ответа вопросы: почему я не прыгнул за ним в озеро? Что со мной произошло?
Да, к своему стыду, я до одиннадцати лет не умел плавать и до чёртиков боялся глубоких водоёмов. Спасибо за это родному дяде-идиоту, который додумался в детстве во время рыбалки столкнуть меня с пирса. «Жить захочет – поплывет!» – был его навеянный алкоголем и безмозглостью аргумент.
Сколько бы родители после этого случая ни наседали и ни пытались пристыдить меня неумением плавать, я категорически отказывался заходить в воду дальше, чем по пояс.
Но всё изменилось, когда над моей фобией посмеялась красивая рыжая девчонка – Лена Дубцова, и взяла на понт. Я психанул и по возвращению в город попросил маму записать меня в бассейн на секцию плавания. А через год с гордостью продемонстрировал свои навыке подруге-задире.
Так что, боязнь воды может на тот момент и оставалась где-то на подкорке, но никоим образом не оправдывала мою заторможенность и временное бездействие по отношению к тонущему человеку.
Когда чистосердечная исповедь подошла к концу, а Венера так и не произнесла ни слова, мне буквально перестало хватать кислорода. Я шумно вскочил и, пошатываясь, поспешил к выходу из комнаты, осмелившись только коротко глянуть на побледневшее лицо девчонки и выдохнуть из себя искреннее: «Мне правда жаль! Прости!»
На улице пришёл в себя не сразу, наматывая бесконечные круги по парку. Я думал после откровенного признания полегчает и отпустит. Скорее всего, так оно и произошло, но тут же сменилось язвительным стуком в ушах: «Поздравляю! Теперь она тебя до конца жизни будет ненавидеть и презирать!»
***
Знаете, Ярик – отличный друг. Один из тех людей, которыми я открыто восхищаюсь. Он позитивный, харизматичный и надежный. Но больше всего я ценю в нём – прямоту и честность.
Когда я спросил Богданова, как выкинуть из головы и сердца конкретную девушку, он, не задумываясь, ответил: «Никак! Первое время тебя будет тошнить от других женщин, иногда – от самого себя, но в конце концов ты найдёшь заменитель».