Вскоре нас пригласили за стол, где все разговоры затрагивали интересы страны или отдельных ее районов, поэтому я в нем не участвовала, но за его ходом следила внимательно. Говорили что-то о пожаре в одной из деревень и мероприятиях по ее восстановлению, о преступной шайке, потерявшей страх, и о том, как ей будут помогать в поиске этого страха, о ценах, торговле и так далее, и тому подобное.
Когда я уже заканчивала есть мороженое (оно здесь невероятно вкусное), Апокалипсис прошептал, касаясь своим дыханием моего уха:
— Видишь, напротив нас сидит мужчина, — когда я помотала головой в знак того, что напротив нас, на минуточку, все являются представителями сильного пола, он уточнил,— сейчас разговаривает с Батильдой, — тут я кивнула, — это ее брат, Хеннинг. И это он оставил свой кинжал в спине Вилмара.
Что за манера преподносить информацию? Никакой подготовки, просто ставит перед фактом в самый неожиданный момент.
Но к Хеннингу я присмотрелась. Очень худой, даже тощий человек средних лет высокого роста. Спина чуть ссутулена, руки вялые, глаза смотрят почти отрешенно и покорно. Как будто говорят: «Делайте со мной что хотите, мне все равно».
— Что с ним произошло? — в моем голосе мелькнуло сочувствие.
— Его племянница, дочь Батильды, была влюблена в Вилмара, а тот, не упуская случая, поиграл с ней и бросил. В результате малышка покончила с собой, а неосторожный сердцеед убит безутешным дядюшкой.
Ответить я не успела: Ульрик встал из-за своего места, что означало конец трапезы, и пригласил всех в гостиную.
Там я села рядом с Батильдой, и у нас завязался разговор:
— Вы ведь нечасто бываете на подобных мероприятиях?— спрашивала женщина скорее утвердительно.
— Это так заметно? — я чуть улыбнулась уголками губ.
— Чувствуется, что вам не очень близка принятая тут манера поведения, — в ее глазах блеснули слезы, — совсем как моя бедная девочка, никогда не любила эти мужские игры.
Было видно, что Батильда горюет, жалеет. Но она не отдавалась этому целиком, не уходила с головой в свою печаль, а расходовала ее понемногу, капельку здесь, капельку там. Как будто ее что-то сковывает, не давая погрузиться в эту боль, чтобы отпустить ее на волю и либо утонуть в ней, либо выплыть и продолжить жить, освободившись от ноши.
— Нам пора идти, дорогая, — Апокалипсис, как всегда, подкрался незаметно, — Прошу нас извинить, Батильда.
Мы быстро попрощались со всеми и сразу же перенеслись под купол.
Тёмный с интересом посмотрел на меня:
— Как впечатления, Наталия?
— Как заметила Батильда, я непривычна к подобным мероприятиям. Все слишком чопорно, официально и ощущение, что есть сценарий, которому все следуют. А вот свободной роли для меня в этой постановке явно не нашлось. — я, прищурив глаза, посмотрела на него, — Во всех там чувствуется сила, энергия. Значительно слабее, чем у тебя, но чувствуется. И у всех она светлее твоей.
Апокалипсис удовлетворенно улыбнулся:
— Заметила-таки, молодец. Я хотел, чтобы ты поняла разницу, нащупала более тонкие потоки. Все, присутствующие там, являются потомками моего брата, и всем в какой-то подвластно движение энергии. Но никто из них не сможет сдерживать темную силу. — на его лицо неожиданно набежала тень, глаза заледенели, — Поэтому я и хочу, чтобы ты научилась трансформировать энергию, очищать ее. Тогда я смогу наконец уйти из этого мира, растворившись в Бездне.
И тут я поняла, насколько он устал. Устал жить, устал существовать. Он есть — и это единственная его проблема, от которой ему не терпится избавится.
Видимо, что-то отразилось на моем лице, потому как Эдвард, скривив мучительно рот, отвернулся от меня и повалился в кресло, откинувшись на его спинку.
День угасал. И мне его было не жаль. Скорее бы он закончился.
Но тут я вспомнила про Вилмара, с ним ведь нужно что-то делать.
— Эдвард, медальон до сих пор лежит в гостиной на столе. Пора уже пообщаться с недобитым Недоверховным.
Он устало обернулся ко мне. Вспышка. Мы в доме на окраине. Непривычно находиться в таком темном, тесном пространстве.
Я быстро взяла медальон. И снова вспышка.
— Ты издеваешься, Ната?! Пропала неизвестно насколько, ни слуху ни духу, объявляешься и приводишь меня к Темному, серьезно? — голос Вилмара звоном отдавался в ушах, какой же он все-таки громкий.
— Тихо, — только прошептал Апокалипсис, и в все звуки оборвались, — у тебя есть два варианта: либо ты остаёшься привязанным к медальону и будешь существовать лишь в виде голоса в ограниченном пространстве, либо я разрушаю привязку, и ты рассеиваешься в пространстве, обретая свободу и легкость. Третьего не дано. В тело тебя не вернуть.