Но и без бороды я привлекала изрядное внимание, хотя окружающие ограничивались лишь любопытными взглядами, что не могло не радовать.
Следуя инструкциям Вилмара, я, глазея по сторонам, дошла до того самого домика, в котором нахожусь сейчас.
Дома, кстати говоря, заслуживают отдельного внимания: все они двух-, трехэтажные, добротные, рассчитанные на большую семью, и у всех был хотя бы небольшой задний двор и палисадник. Что интересно, ни одного покосившегося и ветхого дома я не увидела. Ощущалось, что живут здесь люди хорошо.
И последующие дни моего пребывания в городе только убедили меня в этом. На улицах города не было ни нищих, ни попрошаек, даже плохо одетых людей не было...
—Ната, пора начинать,—прервал поток моих мыслей голос Вилмара, с которым общение в последнее время свелось до минимума а-ля кудатудапочемупотому.
Но он прав, пора начинать.
Запись 4. 29/06
Честно говоря, я находилась в растерянности. Начинать-то хорошо, вот только с чего? Не ходить же, право слово, по улицам, бешено вращая глазами и выспрашивая, не видел ли кто тело местного несостоявшегося Верховного. Вариант с расклеиванием объявлений «Пропало тело, нашедшему просьба обращаться по адресу ***, вознаграждение гарантировано» отпадал. К местным властям тоже не обратиться, они-то в первую очередь под подозрение и попадали. Были, конечно, те, кому Недоверховный доверял, но в нашем случае лучше руководствоваться презумпцией виновности (виновен до тех пор, пока не доказано обратное).
Поэтому первым делом я решила разведать обстановку (медальон, к которому привязан Недоверховный, решила не брать, как потом выяснилось, не зря). Попробовать разузнать, что слышно об исчезновении Вилмара, хотела на рынке, где сплетни распространяются со скоростью домохозяйки, узнавшей, что в дальней лавке до конца акции «две рыбы по цене одной» остаётся полчаса.
Я как раз подружилась с парочкой говорливых и крайне любопытных торговок. Они меня воспринимали скорее как несчастное дитятко, которое морят голодом, и относились соответственно, то есть одаривали жалостливыми взглядами и потихоньку пихали пирожки да булочки, приговаривая: «Бедная Девочка, как ветром-то не сдувает былинку эдакую!»
Сегодня на рынок отправилась как раз в то время, когда суета уже стихла, и немногочисленные покупатели неспешно прогуливались вдоль лавок.
Я подошла к лавке Хильды, торгующей свежей выпечкой (она-то и снабжает меня пирожками).
—Ясного Вам неба, Хильда. Есть сегодня брусничные кексы? Уж очень они у вас вкусные,— а что? Убью двух зайцев разом: буду и сыта, и осведомлена.
—Ясного-ясного, Наталия, остались, но немного совсем. Больно Вы сегодня поздно, всегда ведь ранним утром приходите, а тут под вечер только зашли, случилось что?— пока руки ловко упаковывают мои кексы, любопытные глаза все так же были устремлены на меня. И как только умудряется?
—Все хорошо, Хильда, обустраиваюсь потихоньку. Не со всем ещё разобралась правда, спросить-то некого,— печально вздохнула. И правда ведь некого, Вилмар-то тоже не знает, как сейчас дела обстоят.
—Так что же Вы у меня не спросите? Я завсегда рада помочь, — когда я улыбнулась, Хильда, призадумавшись, продолжила, — а заходите ко мне сегодня! Я вас накормлю, отваром напою да все расскажу. Скоро закончу здесь, так сразу и пойдем, недалече здесь.
—Благодарю, Хильда, Вы невероятно добры! — на это она лишь махнула рукой, как бы говоря: «Да что там, пустяки!», но улыбнулась довольно.
Закончила Хильда и правда быстро, закрыла лавочку, и мы дружно направились к ее дому. Пройти нужно было совсем немного, буквально пару шагов.
Размеры, в сравнении с большинством здешних сооружений, домик булочницы имел довольно скромные, но казался уютным и ухоженным. Внутри мы сразу прошли на кухню, половину которой занимала огромных размеров печь и разделочная поверхность. В уголке же ютился диванчик и небольшой столик со стульями. На диванчик меня и усадила гостеприимная хозяйка, сама же занялась приготовлениями.