– Хьюстон, хорошая моя, любимая, я не хотел тебя обидеть. Я просто хотел убедиться. Я и понятия не имел, что тебе в голову может прийти какая-нибудь глупость вроде… Ну, то есть я хочу сказать, что понятия не имел, что ты взорвешь тюрьму и чуть не убьешь меня.
– Ты, как я погляжу, нисколько не пострадал.
– Хьюстон, не сходи с ума, ладно? Это была маленькая шутка. У тебя, что, нет чувства юмора? Да все в городе…
– Да, – сказала она, глядя на него в упор. – Продолжай. Что делают все в городе? Кейн слегка улыбнулся:
– Может, они и не заметят.
Она угрожающе двинулась на него:
– Не заметят, что благодаря мне исчезла тюремная стена в полметра толщиной? Да, возможно, они все спали во время взрыва. Да, наверное, они будут ехать мимо здания, и никто из них просто не обратит внимания на небольшие изменения в окружающем пейзаже. А шериф, конечно, ни словом не обмолвился о самом примечательном событии последнего десятилетия, о том, как одна из сестер Чандлер подложила динамит под стену тюрьмы, чтобы освободить мужа, которому даже не было предъявлено обвинение в убийстве. – Она снова повернулась к лошади, каждый мускул ее тела сжигала злость.
– Хьюстон, ты должна меня понять. Я хотел знать, меня ты любишь или мои деньги. Мне представилась возможность узнать это, и я воспользовался ею. Нельзя обвинять за это человека.
– Тебя можно. Я хочу, чтобы ты выслушал, что я скажу – единственный раз в жизни. Я говорила, что люблю тебя – тебя, а не твои деньги, а ты не слышал ничего из того, что я тебе говорила.
– Ну знаешь, – он пожал плечами, – ты говорила, что не можешь жить с человеком, которого не уважаешь, но тем не менее вернулась, и тебя даже не пришлось долго уговаривать. Думаю, тебе просто трудно было удержаться, – он криво улыбнулся.
– Из всех самоуверенных, самовлюбленных мужчин, которых я встречала за свою жизнь, ни один бы не смог перещеголять тебя. Я очень, очень жалею, что мне пришло в голову спасать тебя. Жаль, что тебя не повесили, – с этими словами она вскочила на лошадь.
– Хьюстон, дорогая, ты ведь совсем так не думаешь, – сказал Кейн, взобравшись на лошадь и поехав следом за Хьюстон. – Это была шутка. Я не хотел тебя обидеть.
Они ехали весь день, и Кейн каждую минуту или приводил новые доводы, или обдумывал разные оправдания своему поступку, как, например, такое – она должна быть благодарна ему за то, что он сделал. Он сказал, что теперь Хьюстон смогла убедиться в своих чувствах к нему. Он пытался заставить ее увидеть смешную сторону произошедшего. Он обвинил ее в том, что она привлекла мальчиков к себе в помощники, и предупредил о той опасности, которую она навлекла на них всех. Он изо всех сил старался, чтобы она хоть как-нибудь отреагировала.
Но Хьюстон словно застыла. Она думала о жителях Чандлера, после ужаса, который повлекла за собой авария на шахте, им необходимо как-то развеяться, и они, без сомнения, обратят все в шутку и здорово повеселятся. Шериф приукрасит всю эту историю насколько возможно, а «Кроникл» пустят в печать серию статей об этом событии, начиная со свадьбы и заканчивая… заканчивая человеком, которого должны были повесить.
При мысли о Кейне ее кровь закипала, и она отказывалась прислушиваться к его словам. Тот факт, что она отдала ему свою любовь, а он усомнился в ней публично, усомнился, устроив этот невероятный спектакль, казался ей особенно унизительным.
То, что ожидало ее в дальнейшем, она почувствовала, когда они остановились на станции поменять лошадей. Пожилой мужчина спросил, не они ли та пара из Чандлера, о которой он слышал. Пересказать эту историю он не мог, потому что чуть не лопался от смеха, а, когда они уезжали, попытался вернуть Те двадцать долларов, которые дала ему Хьюстон.
– По мне, так эта история стоит сотню долларов, – сказал он, хлопая улыбающегося Кейна по спине. – Я вам должен восемьдесят.
Хьюстон подняла голову и направилась к лошади. Она старалась изо всех сил не замечать присутствия ни одного, ни другого мужчины. Когда они опять отправились в путь, Кейн с новыми силами пустился в рассуждения, но уходило много времени на паузы, когда он останавливался, чтобы вдоволь посмеяться.
– Когда я увидел, как ты стоишь там… и ты говорила, что собираешься вытащить меня и спасти от виселицы, я не знал, что сказать, я был ошарашен, а потом Ян стал кричать про эти твои острые каблуки, – ему пришлось замолчать, чтобы скрыть улыбку. – Ну Хьюстон, тебе будут завидовать все женщины к западу от Миссисипи. Они все будут жалеть, что не настолько смелы и решительны, чтобы спасти своих мужей из лап смерти, и…
Он осекся, чтобы откашляться, и Хьюстон взглянула на него. Он безуспешно пытался удержаться от смеха.