Все женщины, смеясь, осушили бокалы.
– Я первая, – сказала Нина Вестфилд. – Мы с мамой обошли весь Денвер в поисках вот этого. А сегодня днем Лиандер чуть не залез в коробку.
Хьюстон открыла голубую коробку и извлекла из нее черную прозрачную деталь туалета, отделанную черным кружевом десятисантиметровой ширины.
Эден разглядел, что это женское белье, но совсем не такое, какое приличествует носить леди.
Не веря своим глазам, он смотрел, как женщины, смеясь и отпуская шумные комментарии, пили вино и открывали подарки. Там были две пары красных туфель на высоких каблуках, еще более прозрачное белье и какие-то картинки, которые женщины передавали друг другу, чуть не умирая со смеху. Женщины отодвинули стулья к стене и начали танцевать.
Мисс Эмили села за пианино, которое Эден раньше не заметил, и ударила по клавишам.
Челюсть Эдена окончательно отвисла, когда он увидела, как женщины танцуют, высоко подняв юбки.
– Это канкан, – сказала Нина, тяжело дыша. – Мы с мамой улизнули от папы и Лиандера, когда были в Париже, и видели его.
– Может, попробуем, – предложила Хьюстон, и вскоре восемь женщин уже задирали юбки до головы в такт музыке мисс Эмили.
– Все, хватит. Отдыхаем, – крикнула Сара Окли. – Я принесла почитать стихи.
Когда Эден был маленьким, у них с друзьями была та книжка, которую сейчас читала благовоспитанная мисс Окли: «Холм Фанни».
Женщины хихикали и взрывались хохотом, постоянно хлопая Блейр и Хьюстон по спине.
Когда Сара закончила, Хьюстон поднялась с места:
– А теперь, мои милые, дорогие друзья, у меня есть, что показать вам наверху. Пошли?
Эден опомнился только через несколько минут. Вот тебе и девичник! Встряхнувшись, он расправил плечи. Что еще могло быть наверху? Может быть, похлеще того, что они здесь вытворяли? Он почувствовал, что умрет, если не узнает, что там происходит.
Он торопливо вышел из дома, обошел его кругом и увидел свет в северо-восточном углу гостиной. Он стал взбираться по фигурной решетке, увитой розами, не обращая внимания на шипы.
Все, что он успел увидеть внизу, было пустяками по сравнению с тем, что предстало перед ним теперь. В комнате было совсем темно, если не считать подсвечника с зажженными свечами, поставленного позади полупрозрачного шелкового экрана. А между светом и экраном стоял атлетического сложения мужчина, почти голый, принимающий различные позы, чтобы продемонстрировать свои мускулы.
– Эта штука мне надоела, – сказала мисс Эмили, и они вдвоем с Ниной убрали экран.
Силач, казалось, растерялся, но опьяневшие женщины захлопали в ладоши и ободряюще закричали, тогда он широко улыбнулся и стал позировать с еще большим энтузиазмом.
– Не сравнить с моим Кейном, мой Кейн гораздо больше, – закричала Хьюстон.
– Он не выстоит против меня, – закричал силач в ответ. – Я могу побороть кого угодно.
– Только не Кейна, – упрямо сказала Хьюстон, на что силач еще сильнее заработал мускулами.
Эден спустился по решетке вниз. Кейн хотел, чтобы Эден охранял этих леди. А кто, интересно, будет охранять от них мужчин?
В воскресенье утром Кейн уже в пятый раз за этот час выскакивал из кабинета.
– Хьюстон не могла найти более подходящего времени, чтоб заболеть, – проворчал он, опустившись в кресло. – Как ты думаешь, она ведь не боится завтрашней свадьбы? – спросил он Эдена.
– Скорее всего, она что-нибудь съела… или выпила, – ответил Эден. – Я слышал, что сегодня нездоровится еще нескольким молодым женщинам в городе.
Кейн, не отрываясь, изучал свои бумаги.
– Может, ей просто нужно отдохнуть.
– Ас тобой что? – спросил Эден. – Нервы?
– Ничего подобного. Подумаешь, событие! Эден наклонился к нему, взял документ, который тот держал в руках, и, перевернув его, вложил Кейну в руки другим краем. В ответ послышалось благодарное бормотание.
Глава 13
В день свадьбы стояла хорошая погода, будто ее специально приурочили к приближающемуся событию. Опал разбудила домочадцев в пять часов утра и начала аккуратно упаковывать два свадебных платья и две фаты.
Хьюстон слышала, как ее мать ходит внизу, но она подождала несколько минут, прежде чем смогла подняться с постели. Она почти не спала ночью, все время ворочалась с боку на бок и металась в постели. Она была слишком занята мыслями о, наступающем дне, чтобы спать. Она думала о Кейне и молила Бога, чтобы Кейн за предстоящие им годы научился любить ее.
Когда Опал пришла будить ее, Хьюстон уже не терпелось начать день.
К десяти часам все три женщины уже были готовы ехать в дом Таггерта. Они сели в экипаж Хьюстон, а за ними следом поехал Вилли на взятой напрокат коляске, в которой находилась кровать, накрытая муслином, и завернутые платья.
Рядом с домом их уже ждали двенадцать женщин, все члены «Союза Сестер».
– Столы готовы, – сказала Тайя.
– И тенты тоже, – добавила Сара.
– А миссис Мерчисон уже готовит с четырех часов, – вставила Энн Сибери, взявшись за один конец завернутого свадебного платья.
Мисс Эмили выступила вперед.
– Хьюстон, проверь лучше сама. Кто-нибудь посторожит, чтобы твой муж не выходил из кабинета, и ты сможешь пройти по дому.
– Муж, – пробормотала Хьюстон, когда Нина побежала задержать Кейна в кабинете.
Каждый делал все возможное, чтобы жених не увидел невесту до свадьбы.
Когда ее уверили в том, что все в порядке, Хьюстон оставила мать и Блейр в холле, а сама прошла по всем комнатам первого этажа и впервые увидела свои идеи по обустройству дома воплощенными в жизнь.
В малую гостиную были помещены три длинных стола, заставленные подарками обеим невестам со всех уголков Соединенных Штатов. Кейн, правда, сказал, что у него нет настоящих друзей в мире богатых людей, с которыми он вел дела в Нью-Йорке, но раз они прислали подарки, значит, они, очевидно, считают его одним из своих.
Вандербильты прислали маленький инкрустированный итальянский столик, Гульды – серебро, Рокфеллеры – золото. Когда подарки только начали приходить. Кейн сказал, что «еще бы им, черт возьми, не присылать подарков, когда "он посылал их к свадьбе каждого из их детей».
Остальные подарки пришли от родни Лиандера, а жители Чандлера постарались не отставать и преподносили оригинальные двойные подарки. Были двойные веники, двойные бочонки с кукурузными хлопьями, двойные книги и двойные рулоны ткани. Подарки были всевозможные – от двойных наборов булавок до одинаковых дубовых стульев от Мэйсонов.
Комната была украшена высокими декоративными пальмами, поставленными перед зеркалами, камин убрали красными розами и анютиными глазками.
Хьюстон прошла в большую гостиную. Предполагалось, что здесь будут находиться близкие друзья и родственники до и после церемонии.
Вдоль плинтусов, дверных проемов и потолка был пущен декоративный плющ. Каждый метр был украшен плющом, обвивающимся вокруг камина и оконных рам.
Перед окнами стояли горшки с папоротником, отбрасывающим на пол тени, которые по форме напоминали кружево. Камин был украшен розовыми гвоздиками, и кое-где в плющ тоже были вплетены гвоздики.
Хьюстон как можно быстрее закончила осмотр оставшихся комнат на первом этаже и поспешила наверх, где ее уже ждали.
До церемонии оставалось пять часов, но Хьюстон понимала, что предстоит еще позаботиться о тысяче мелких деталей.
За последние несколько дней она провела много времени на первом этаже дома, тогда как второй этаж был ей еще незнаком. Восточная часть П-образного дома представляла собой помещение для гостей, и сегодня Блейр предстояло одеваться в одной из этих комнат. В центре, по одну сторону вольера для птиц, находилась спальня Эдена, а по другую – прихожая, ванная, детская и комната для сиделки.
За детской комнатой тянулось длинное крыло, принадлежащее Хьюстон и Кейну. В конце была спальня, небольшая, но зато окна выходили в сад. За ней, отделенная мраморной ванной комнатой, находилась комната Хьюстон, чуть ли не самая большая в доме, со стенами в пастельных тонах. Там, куда еще предстояло повесить картины, красовались гирлянды.