— Виталина Витальевна, нам пора, — сказал стоящий рядом с каталкой доктор, наблюдавший её всю беременность. — Через два часа вы уже придёте в себя и увидите дочь.
— Олег Анатольевич, вам тоже пора, — добавила женщина, кивнув в сторону палаты. — Необходимо принять душ и переодеться.
— Сейчас, — хрипло произнёс он и, наклонившись к жене, поцеловал её в губы, тихо прошептав: — Вив, я люблю тебя. Помни об этом и не оставляй меня.
— И я тебя люблю, — ласково ответила она, пожав ему ладонь. — И уж точно не оставлю. Нас теперь будет трое.
«Трое…» — как эхо повторял он, пока увозили Виви и не двигался с места, провожая каталку взглядом. И только после этого пошёл за медсестрой.
В душевой кабине, чувствуя, как капли воды стучат по коже, он уговаривал себя не нервничать и брать пример с Виви, но получалось это плохо. И он уже злился на себя, что вообще согласился на ребёнка. «Ведь можно было найти суррогатную мать. Взяли бы яйцеклетку Виви, мою сперму, и сделали бы мелкого в пробирке. Потом подсадили эмбрион другой и всё, та женщина выносила бы нашего ребёнка. Он всё равно был бы наш генетически. И я бы сейчас не сходил с ума от страха за Вив… Но нет, я ведь сразу об том не подумал, а самозабвенно трахал Вив, не соображая башкой, что со мной будет творится, пока она будет давать жизнь нашей малышке», — пронеслось в мыслях. «И самое главное, не думал, что ей будут давать наркоз и резать… Бля, долбоёб! Если ещё раз решусь на ребёнка, так и сделаю», — пообещал он себе.
Однако скоро ему стало и не до этих мыслей и укоров. Когда его завели в специальное помещение рядом с операционной, и уложили на мягкую кушетку, Ярову уже было реально плохо — голова кружилась, а ноги подгибались. «Да ещё чувствую себя по-идиотски. Заставили надеть на голову шапочку и дурацкий халат, с большим вырезом на груди, и бахилы… Бля, ещё бы бубенчики мне на шею нацепили!»
— Операция уже идёт и скоро вам должны принести вашу дочь, — сказала медсестра и, посмотрев на него пристально, мягко добавила: — Не нервничайте. Всё хорошо и с матерью, и с ребёнком. Может вам пока успокоительное дать?
— Нет, — холодно ответил Яров, чувствуя недовольство собой, что не может скрыть свои эмоции, а затем закрыл глаза, делая вид, что занят своими мыслями, чтобы к нему больше не лезли.
Но стоило ему услышать из операционной сначала слабый писк, а потом уже и более громкий детский крик, как из головы вылетели абсолютно все мысли. Открыв глаза, Яров смотрел немигающим взглядом перед собой и, казалось, что время потекло ужасно медленно, но одновременно с этим он радовался этому, и ожидая момента встречи со своим ребёнком, и боясь его.
Наконец, дверь в операционную открылась, и к нему кто-то подошёл, только лица человека он уже не мог рассмотреть.
— Олег Анатольевич, поздравляем вас, — раздалось над ним. — У вас девочка. Пятьдесят сантиметров. Весом три килограмма шестьсот сорок грамм, — а затем над ним наклонились и положили что-то тёплое на грудь. — Придерживайте, пожалуйста, её за спинку. И давайте, я вас накрою.
Ярова как будто парализовало, но он всё же заставил себя поднять руки и положил ладони на тёплое тельце, а когда их накрыли, снова замер.
— С Виталиной Витальевной всё хорошо. Её уже зашивают. Скоро перевезём её в палату, и сможете с дочкой к ней присоединиться, — добавил женский голос и расплывчатый силуэт стал удаляться, оставляя мужчину наедине с ребёнком.
«Эй, вы куда! С ума сошли оставлять меня с ребёнком одного?!» — хотелось закричать Ярову, но слова не шли из горла, и он зажмурился, пытаясь подавить страх.
И тут в голове всплыли слова Виви. «Она просила присмотреть за нашей малышкой. Доверила мне нашу девочку. И я не могу подвести её. Я обязан это сделать. У меня теперь есть не только жена, а и ребёнок. Ещё одна близкая мне душа. Моя частичка, которую выносила Вив. И я должен быть сильным, ради них двоих», — подумал он и, открыв глаза, посмотрел, наконец, на ребёнка. И в это же мгновение ощутил, что по телу как будто пропустили разряд тока.
— О Боже, — хрипло прошептал он, испытывая сейчас такую лавину чувств, накрывшую его одним махом, что стало тяжело дышать. — Какая же ты маленькая… и красивая, — он смотрел на своего ребёнка и не мог оторвать взгляда.
Кроха, жмурясь, причмокивала маленькими красными губками, и явно была не против вот так лежать на груди своего отца. Сжав маленькие кулачки и прижавшись щёчкой к его коже, она вела себя абсолютно спокойно, и Яров вдруг тоже понял, что всё его волнение ушло. И на его место пришла уверенность, что он сможет ради неё всё.
— Вив, спасибо тебе за это чудо. Ты научила меня любить, а сейчас дала и большее — частичку нашей любви, — прошептал он, а потом аккуратно прижал к себе ребёнка и чуть громче добавил: — Привет, моё солнышко… Я твой папка. Обещаю, я очень постараюсь стать самым лучшим… Хотя, скажу честно, всё же с мамой тебе больше повезло. Она уж точно самая лучшая… Но и я постараюсь не отставать, клянусь. Я сделаю всё, чтобы ты была счастлива, кроха.