Соболев вскинул бровь, ожидая продолжения речи гостя. Хозяин дома стоял, скрестив на широкой груди руки, с интересом разглядывая парня и пытаясь найти для себя ответ о цели его визита. Черт, его невозмутимое спокойствие нервировало еще больше.
— Я вчера прочитал… Узнал, что Маша… — Ярослав нервно прочистил горло, не находя нужных слов. — Как она себя чувствует?
— Думаю, тебе лучше будет спросить ее саму, — мужчина шагнул назад и отодвинулся, давая гостю возможность войти внутрь.
— Не лучшая идея, учитывая наши с ней напряженные отношения, — протянул Яр, не сдвигаясь с места.
— А ты попробуй, — улыбнулся Соболев, еще шире отворяя дверь, уже не приглашая, а буквально убеждая его войти. — Какие-никакие, но отношения же?!
Глава 13 (часть 1). Никогда не жалей себя
«Никогда не жалей себя. Что бы ни произошло, не позволяй отчаянию завладеть разумом». Эти слова Маша выучила на всю жизнь. Когда-то мама говорила, что этому ее научила бабушка, и только эти слова помогали ей не сломаться в трудное время, а теперь она учила этому же своих детей. Не жалеть себя. Как бы горько и тяжело ни было. Исправить уже ничего нельзя было, но ведь жизнь не заканчивалась, а значит, следовало двигаться вперед, стиснуть зубы и выкарабкиваться, снова выгрызать себе победы, чтобы показать, что она не сломлена.
Маленькая травма, полученная на тренировке, стала причиной другой, более серьезной. Появление Смелякова настолько было неожиданным, что она невольно перепугалась. Еще бы, он вышел из темноты, словно черт, при этом глаза его горели так, что и без внезапного появления пугали своим откровенным желанием. Ей хватило и нескольких мгновений, чтобы его присутствие сбило с настроя. И как расплата за потерю концентрации — падение. Маша даже не смогла ничего сделать для уменьшения последствий. Ну почему этот парень так действовал на нее? Отчего она теряла контроль, едва только он обозначался где-то в поле ее зрения? Их общение никак не складывалось, они словно два заряда, что искрили, стоило только приблизиться друг к другу. Ей тогда хотелось поскорее избавиться от его волнующего присутствия, вернуть себе самообладание, оттого она старалась вести себя как можно строже и увереннее. Да только сильная боль в ноге мешала, так, что даже подняться было невыносимо.
Каким образом Ярослав оказался рядом с ней, Маша и не помнила, только когда ощутила его прикосновения, все внутри взорвалось от неожиданности. Не было слов, чтобы попытаться описать всю ту гамму чувств, что вызывала его близость, но она была абсолютна уверена, что нормальные люди такого чувствовать не должны. Как можно одновременно отторгать и жаждать его прикосновений? Лучше всего держаться от него подальше.
Смеляков был сам на себя не похож. По крайней мере, таким Маша его еще ни разу не видела: беспокоился, суетился вокруг нее. Где уж тут устоять бедной девушке? Подальше, держаться от него как можно дальше. Но, похоже, Маша переоценила свои силы, так как даже с его помощью поднялась с большим усилием. Но она же гордая! И решительная! Не нужна ей помощь, тем более от него. Сама справится, не впервой. Вот только что он здесь забыл? Следил за ней или случайное стечение обстоятельств?
«Мимо проходил». Да, да, с трудом верилось. Но она едва могла отвести взгляд от его фигуры. Даже одежда не могла скрыть его крепкое тренированное тело. Одна осанка чего стоила! Ему всего-то двадцать два, а уже сейчас ощущалась такая решимость и стремительность, что не в каждом мужчине постарше можно было найти. Признаться, Маша пару раз смотрела записи игр с его участием, верные фанаты уже успели наклепать нарезок любимого игрока команды, и вполне сумела оценить его прозвище — «Смелый». Впечатлилась. Даже от его задирок и провокаций. Да так, что поймала себя на мысли: ей безумно хотелось узнать, что же там прячется за огромной бесформенной экипировкой, увидеть это крепкое тело своими глазами. Смеляков обладал такой мощной харизмой, что она буквально заставить себя не могла оторваться от просмотра его интервью, отмечая малейшие нюансы в его мимике и жестах. А еще она сумела найти на странице клуба в социальной сети публикации о тренировках команды перед сезоном, да еще — о боже! — и с фотографиями команды во время медосмотра. И теперь он стоял пред ней, краснеющей от одних только воспоминаний о подсмотренных фото, не менее смущенный, а она — какой позор — просто не могла собраться с мыслями и вовсю пыталась держать свой взгляд подальше.
Ну чего он навязывался? Пускай бы скорее покинул ее, а там уж она сама как-нибудь разберется, что делать… Только б ушел. Перестал так нервировать своим присутствием.
— Ярослав, ты мешаешь моей тренировке, — пусть это прозвучало и грубо, но еще немного — и нервы ее сдали бы. Она и так уже была на грани, чтобы принять его помощь… только для того, чтобы вновь очутиться в кольце его рук.
И только после его ухода смогла спокойно выдохнуть и медленно направиться к скамейке. Нога ужасно болела, и Маша понимала, что на этот день тренировку стоило завершить. Ей нужен был отдых.
Однако все оказалось гораздо хуже, чем можно было предположить. На тренировке через день Маша вновь неудачно прыгнула и уже не смогла встать на ушибленную ногу. В этот раз боль была такой, что пришлось ехать делать полное обследование, которое показало перелом. Самый банальный перелом, перечеркнувший все ее мечты об участии в Олимпиаде. Маша до последнего стойко держалась, даже нашла какие-то слова для Софии Михайловны, сопровождавшей ее все это время. Но стоило только оказаться дома, в своей комнате, как отчаяние и обида разом смели барьер ее выдержки. Она плакала за закрытой дверью, не позволяя никому видеть ее слабость. Ей не нужна была ничья жалость. Она просто всех подвела: себя, Софию Михайловну и команду, возложивших на нее надежды, своих родителей, в конце концов. Вся ее работа, все ее старания просто насмарку. Другой возможности выйти на олимпийский лед у нее уже не будет — возраст. Ей уже сейчас, в свои восемнадцать, порой было сложно тягаться с юными конкурентками, у которых кроме возраста в преимуществе были сила, легкость и гибкость.
Она запретила дома говорить о сожалениях и дальнейших планах. Не хотела просто. Пока ей нужно было восстановиться, пережить такую неудачу, смириться. К тому же врачи выявили проблему в коленном суставе и назначили операцию. Про текущий сезон можно было просто забыть, а следующий оставался под вопросом. Состояние ее было удручающим. Все то, к чему она готовилась, вдруг стало ненужным. Вся жизнь ее, по сути, была борьбой. И что же выходило? Теперь, оглядываясь назад, она понимала, что ничего другого и не знает. Маша не питала ложных иллюзий в отношении себя, она прекрасно понимала, что означала эта травма для нее на данном этапе — завершение спортивной карьеры. Многочисленные ледовые шоу, которые организовывали бывшие чемпионы, еще могли продлить век ее выступлений, могли унять боль от завершения любительской карьеры, но это должно было стать лишь потоковой работой. Соревнований в ее жизни уже не будет. Не будет больше азарта и стремления преодолеть еще одну высоту, не будет тех моментов триумфа, что так пьянил, заставляя забывать о боли и усталости. Пока Маша не понимала, как можно будет жить вне этого.
Единственным положительным моментом в случившемся можно было считать только общение с семьей. Больше не нужно никуда торопиться, выискивать свободное время, чтобы встретиться и поговорить с родными. Теперь они могли проводить каждый вечер за долгими семейными просмотрами фильмов или ужином, который совместно готовили на просторной уютной кухне. Сколько раз Маша ловила себя на мысли, что всего этого не было бы без мамы. Именно она была лучиком света и надежды в их семье. Это понимали все. Сколько сил и любви таила в себе эта женщина, оставалось только гадать, хотя Маша думала, что силу свою она черпала из своей же семьи. И ей безумно хотелось быть похожей на эту невероятную женщину, сумевшую столько всего пережить и при этом сохранить веру в хорошее.