Кайла Грей
Обжигающий поцелуй
Глава 1
Август, 1774 года
Чарлстон, Южная Каролина
– Ты выглядишь очаровательно, Мэдлин. И ты не должна нервничать. Джеффри – прекрасный джентльмен.
Мэдлин Хартуэлл молча посмотрела на отца. Его странное замечание весьма ее удивило, но она не знала, что ответить. Отец же, шагнув к двери, поднял руку, чтобы постучать в дверь внушительного особняка на Бей-стрит, но тут же опустил и, тяжело вздохнув, пробормотал:
– Мне нужно… подождать минутку. Надо… успокоиться.
Мэдлин на сей раз нисколько не удивилась; она уже привыкла к тому, что из-за постоянного пьянства руки у отца заметно тряслись. Да, ему действительно следовало успокоиться.
Машинально оправив платье, Мэдлин тихо сказала:
– Я тоже немного нервничаю. Ведь после смерти мамы мы почти нигде не бывали.
– Да, знаю. – Отец снова вздохнул. Просто я не в себе – с тех пор как умерла моя Сара. Думал, что починил это проклятое колесо и карета безопасна… – Отец умолк и громко шмыгнул носом.
– Несчастный случай; это не твоя вина, папа, – ответила Мэдлин, поправляя корсаж.
Отец в последние годы действительно стал совсем другим. Да и она, Мэдлин, – тоже. Казалось, что последние семь лет она только и делала, что заботилась об отце, но, увы, тот все больше опускался, а его карточные долги выросли до таких размеров, что он уже никак не мог с ними расплатиться. В результате их жизнь очень изменилась и теперь совершенно не походила на прежнюю. Сначала им пришлось продать драгоценности матери, потом – столовое серебро и фарфор, уже после этого они продали всю мебель и, наконец, – чудесный дом, в котором Мэдлин выросла.
В прошлом месяце они были вынуждены переехать в двухкомнатную квартирку над мастерской портного. Мэдлин пришлось продать все красивые платья из гардероба матери, чтобы прокормиться, и теперь у нее осталось только одно-единственное. Платье было довольно простенькое и не очень модное, однако вполне пристойное. Светлый оттенок небесной лазури был у ее матери любимым, и вскоре после ее смерти Мэдлин убрала платье подальше. И вот теперь, когда ей исполнилось двадцать два года, платье сидело на ней идеально, хотя и было немного тесновато в бюсте. Мэдлин собиралась распустить швы, но это приглашение на вечер пришло так неожиданно, что у нее не оставалось времени что-то изменить.
– Но как же так получилось, что нас пригласили на этот ужин, папа? – спросила Мэдлин.
– Джеффри Таунсенд – мой деловой знакомый, – уклончиво ответил отец. Расправив плечи, он наконец ударил в дверь молотком.
От громкого стука меди о медь Мэдлин невольно вздрогнула. Да что с ней такое сегодня? Ведь она никогда не была робкой и пугливой… Да, верно, робкой она не была, но сегодня ее с самого утра одолевали дурные предчувствия… Возможно, ее смущало и тревожило поведение отца – в этот день он был слишком внимательный, а такого уже давно не случалось.
Тут дверь наконец отворилась, и их сразу же провели в просторную гостиную, где оказалось, кроме них с отцом, еще шесть человек. Когда хозяин дома приблизился к ним, Мэдлин почувствовала себя еще более неуютно. Его холодные карие глаза слишком уж пристально ее рассматривали, и у нее вдруг появилась мысль, что она кролик, столкнувшийся с голодной лисой.
– Прошу знакомиться, Джеффри. Это Мэдлин, моя очаровательная дочь, – сказал отец.
– Да, она и впрямь очаровательна, – ответил хозяин, оглядывая ее с головы до ног.
Мэдлин же сделалось ужасно не по себе, когда Джеффри взял ее за руку и коснулся своими тонкими губами ее пальцев. Ей даже пришлось бороться с собой, чтобы не отпрянуть.
– Приятно познакомиться с вами, мистер Таунсенд, – пробормотала девушка. Спасибо, что пригласили нас сегодня.
– Не стоит благодарности, – улыбнулся Таунсенд. – Надеюсь, что мы с вами будем прекрасно проводить время, – добавил он тихим шепотом.
Мэдлин отдернула руку и отступила на шаг. Немного помедлив, она украдкой осмотрелась, но, судя по всему, никто не услышал последних слов хозяина, кроме, быть может, пышной брюнетки, стоявшей неподалеку; эта дама предостерегающе посмотрела на Мэдлин и тут же отвернулась.
Вскоре гостей представили друг другу, затем подали напитки, и Мэдлин, пытаясь расслабиться, вступила в беседу с приятной пожилой парой – слава Богу, ее навыки общения еще не заржавели. Вечер продолжался, и очень скоро Мэдлин заметила, что брюнетка – ее звали Фелиция – демонстративно ее игнорирует и постоянно подходит к хозяину. Сначала Мэдлин решила, что они пара, потом стало ясно, что подобное внимание весьма раздражает мистера Таунсенда, он не раз сбрасывал руку Фелиции со своего локтя.
В какой-то момент в комнату вошел величественный дворецкий и объявил, что скоро подадут ужин. Мэдлин взглянула на отца, и ей показалось, что и он чувствует себя очень неуютно. Внезапно Джеффри подошел к нему, сказал несколько слов, и она заметила, что отец сильно побледнел. Решив, что он, наверное, заболел, Мэдлин поставила на стол свой бокал с шерри и подошла к нему.
– Отец, вы нездоровы? – спросила она, касаясь его руки.
– Я в полном порядке, – ответил он, не глядя на нее. – Джеффри хочет поговорить с нами у себя в кабинете.
Мэдлин повернулась и взглянула на хозяина.
– Это займет всего минуту, – сказал тот с какой-то странной настойчивостью в голосе.
Джеффри предложил ей руку, и Мэдлин снова почувствовала себя кроликом, столкнувшимся с голодной лисой. Ужасно на себя разозлившись, Мэдлин мысленно воскликнула: «Что же это со мной?! Почему я так боюсь этого человека?!» В конце концов она решила, что виной тому – ее тяжкий жизненный опыт. Слишком часто в совсем еще юном возрасте приходилось ей бродить по самым отдаленным закоулкам города, чтобы вытащить отца из какого-нибудь притона.
В кабинете Джеффри сразу же уселся за свой письменный стол и, вытащив из верхнего ящика какие-то бумаги, подозвал к себе отца и девушку. По-прежнему стараясь не смотреть на дочь, тот приблизился и поставил свою подпись на нескольких страницах. После этого Джеффри протянул ему маленький кожаный мешочек, который отец принял дрожащей рукой. Когда же он наконец-то повернулся, чтобы взглянуть на Мэдлин, в глазах его блестели слезы.
Мэдлин почувствовала, как к горлу ее подступила дурнота. Она шагнула к отцу, но тот поднял руку, как бы останавливая ее.
– Что такое? – Ее голос был едва ли громче шепота.
– Я должен попрощаться с тобой, Мэдлин.
– Что?.. Что вы хотите этим сказать? Мы уже уходим?
– Прости меня, – пробормотал отец, поспешно направившись к выходу.
– Отец! – Мэдлин бросилась за ним, но мистер Таунсенд, быстро обойдя стол, остановил ее.
– Подождите, Мэдлин. Есть еще кое-что… Позвольте сообщить вам то, что ваш отец не сумел сказать.
– Нет, благодарю вас. Пусть отец расскажет мне это по дороге домой. Извините меня.
Мэдлин шагнула к двери, но Джеффри грубо схватил ее за руку и привлек к себе.
– Ты уже дома, понятно? И должна быть мне благодарна, маленькая дерзкая нищенка. Надеюсь, со временем ты это поймешь.
– Как вы смеете?! Как вы смеете так говорить со мной?!
– Смею, потому что имею право. Твой отец только что отдал тебя мне, чтобы я мог делать все, что пожелаю.
– Что? – Мэдлин показалось, что она ослышалась.
– Вернее, не отдал, а продал, поскольку я заплатил ему за тебя кругленькую сумму.
– Заплатил? Так вот что означали все эти бумаги… О Боже, что именно он подписал? – проговорила Мэдлин с дрожью в голосе.
– Видишь ли, он отписал тебя мне… как имущество. У твоего отца накопился огромный долг передо мной. Но я простил ему этот долг. И даже дал ему небольшую сумму в обмен на тебя. Вообще-то ты должна быть польщена. Я еще никогда не платил за женщину.
– Напрасно вы думаете, что купили меня, – заявила Мэдлин. – Уверяю вас, сэр, вы ничего не купили.