Так просто уйти от Кошкиных было невозможно. Настасья Ефимовна не пожелала слышать отговорок и усадила Ганну и Тису за стол вместе с дочерьми.
Глава 2. Возвращение
У флигеля Агапа помощница лекаря оказалась лишь около пяти вечера. Под кривым козырьком висела табличка с отбитым уголком «Лазаретъ». Старая известка стен местами облупилась. В прохладном коридоре от влажных половиц исходил специфический запах: Глафира, домработница Агапа, вымыла полы дезинфицирующим раствором.
В приемной лекаря не оказалось и в палате тоже - Тиса застала старика у кухонной плиты. В кастрюле, до блеска вычищенной новобранцами, кипело льняное масло. Агап Фомич помешивал варево деревянной ложкой, белый передник его постепенно покрывался жирными крапинками.
- Проходи, дочка, - Агап улыбнулся в седую бороду, стриженную под лопату.
За дверью девушка сняла с гвоздя фартук, перекинула тесемчатую петлю через голову и затянула пояс на талии. Затем какое-то время следила за движением рук наставника - старческих, потемневших от пигментных пятен, но довольно проворных - и старалась ничего не пропустить.
- Дай-ка мне полынь, - тыльной стороной руки лекарь поправил на носу очки с мутными слоеными стеклами. - На верхней полке. Не то, слева посмотри.
За пять лет работы в подручных у старика Тиса научилась разбирать его заковыристый почерк на склянках, как и их содержимое. Старый ореховый буфет ломился от множества всевозможных банок, бутылей, стаканчиков, коробков и бумажных свертков из пожелтевших от времени газет. Здесь лечебные пилюли и растворы для вливаний в кровь мирно соседствовали со снадобьями собственного приготовления. Последние были многочисленны, ибо старая школа, как говаривал старик, не заржавеет. Всё в ходу и в чести: от заурядного ромашкового чая до заспиртованной ящерицы, пчелиного мора и ядовитой настойки окопника. Поэтому вход на кухню, как и в кладовую, всем остальным, кроме Тисы и Глафиры, был заказан. Отыскав на полке банку с серым порошком и надписью «Полынь, сбор лето 22-го», Тиса распечатала ее.
- Сколько, дед Агап?
Лекарь поставил миску на весы.
- Сыпь. Я скажу, когда хватит. Вам, молодым травникам, все в граммах подавай... Достаточно, - остановил он Тису.
Фомич не спеша ссыпал порошок в кипящее масло, не переставая помешивать ложкой. Затем добавил в варево горсть головок красного клевера и зонтик заживухи.
- Я у Кошкиных была, - Тиса почесала локоть. - Дед Агап, а вы не знаете, есть ли снадобье для благополучных родов?
Старик приосанился.
- Для чего конкретно? Ускорить роды или замедлить? Кровотечение остановить? Боль унять?
Тиса рассказала об опасениях подруги.
- Зоя действительно худовата для такого плода. Волнуюсь я за нее.
Дед Агап задумался, ровно помешивая ложкой отвар.
- Коли причина в костном строении, то снадобье тут мало поможет. Но есть камень, каховик называется. Если его положить у изголовья роженицы, любые роды гладко пройдут, без малейших осложнений.
- А у вас есть этот камень?
- У меня нет. Но я видел его в Антейске в ювелирной лавке. Думаю, ежели в Антейске бывал, то и в Ижеске сыщется. Токмо камешек из дорогих, - старик поцокал языком.
Агап Фомич редко рассказывал ей о своей прошлой жизни. Благодаря Прохору Фомичу, названому брату Агапа, Тиса знала, что двадцать пять лет назад лекарь проживал в Антейске, где держал аптечную лавку с приемным кабинетом. А потом лишился ее - то ли сгорела, то ли за долги забрали. Брат посодействовал и устроил Агапа в пограничную часть штатным лекарем. Так старик и попал в Увег.
- А насколько дорогой?
- За его цену можно двуколку с лошадьми купить.
- Кошкиным точно не по карману, - покачала головой Тиса.
Поглядывая на погрустневшую помощницу из-под седых бровей, старик нехотя добавил:
- Антейский ювелир поведал мне, что каховик тот был найден в Теплых скалах, в южной части. Думаю, восточная не хуже будет.
Войнова подняла голову, глаза ее заблестели.
- Только прошу тебя, не ходи к Большухе одна, - взмолился лекарь. - Сорвешься - костей не соберешь. Прости мне мои слова, но вспомни свою матушку. Попроси Лазара Митрича, чтобы выделил пару ребят для этого. И не кричите там. Сама знаешь, что из-за криков обвал может случиться.
Тихий стук оборвал разговор. Лекарь шагнул от печи и распахнул дверь.
На пороге стоял смуглявый мальчишка лет восьми в латаной рубахе и коротких штанишках. Он опирался на самодельный костыль, держа на весу правую ногу, а свободной рукой прижимал к груди пучок травы тысячелистника.