- Когда звезда во тьме засветит, - услышала Тиса заунывный невыразительный голос чтицы. - Приди ко мне моя любовь, Чтоб мог лобзать я твои плечи, Чтоб стан твой гибкий видеть вновь.
Создавалось впечатление, что горемыка-любовник из последних сил молил деву о свидании. В довершение еще и простыл, так как четверостишие завершилось сотрясающим гостиную чихом.
Появление Тисы лишь самую малость оживило женское общество. Отрубина подмяла подушку локтем и оглядела вошедшую без особого интереса, помаргивая, будто спросонья. А компаньонки оторвали носы от вязания и книги.
Тиса коротко представилась женщинам, и протянула письмо хозяйке. Марья Станиславовна донельзя медлительным движением белых пальчиков, усеянных перстнями, надорвала бумагу, вынула письмо из конверта. Чтение короткой записки заняло целых пять минут. В ожидании компаньонки вытянули шеи, словно две подслеповатые гусыни.
- Ах, Нестор, - наконец, протянула Отрубина, откладывая листок. - Право слово, я едва помню своего двоюродного брата. Мы были сущими детьми, когда виделись в последний раз. Такой милый мальчик, он не расставался с сачком все лето, ловил всяких букашек, сажал их в баночки. Жаль, отбился от семьи, выбрав себе это жуткое странное занятие и не менее странное место для проживания, уж простите за прямоту, милая.
- Что за занятие, матушка? - полюбопытствовали «голубые чепцы».
- Чин судейства в пограничном поселении.
«Ох-ох» - закачали головами компаньонки, но как-то вяло.
Тиса представила Нестора Обло с сачком, гоняющимся за бабочками, и усмехнулась по себя. Да, теперь он не букашек сажает в баночки.
- Но я его понимаю. Наши увлеченья - наши крылья, - протянула хозяйка странным гнусавым голосом, - в полете обретаем счастья миг! Это из пьесы «Орив». Неужели не слышали о подобной? О, Единый, о чем это я? Конечно, бедняжка никогда не была в театре.
«Ох-ох», - «Голубые чепцы» снова пришли в движение.
- Но в вашем городе есть хотя бы клуб, дорогуша?
- Нет, ваша милость.
- Как печально, - к непробиваемому умиротворению в лице матроны все же добавилась толика жалости.
- Прискорбно, - эхом вторили Отрубиной компаньонки.
Тиса до сих пор и не подозревала, что, оказывается, так жестоко была обделена. Но решила не рассуждать на эту тему, а дождаться решения хозяйки по поводу просьбы в письме. Но, по-видимому, Марья Станиславовна Отрубина не торопилась в этой жизни ни в одном деле.
- Вы играете на музыкальном инструменте? Или поете? - продолжала она пытать гостью.
Тисе пришлось признаться, что эти таланты обошли ее стороной. Наверняка такие ее ответы приведут к тому, что все же придется искать съемное жилье, как и предполагала изначально. Возможно, к лучшему. Все же такой пышный дом вызывал у нее стесненность.
- Уж лучше вашей Лизоньки, никто не поет, матушка, - подала голос одна из компаньонок. - Ее голосу позавидовал бы и соловей.
- Моя дочь и в самом деле великолепно музицирует, но, к сожалению, редко когда пребывает в подходящем настрое, - благодушно произнесла Отрубина. - Очень жаль, что вы не музицируете. Тогда, быть может, м-м... вы почитайте мне сонет. А то Есения уже устала.
Смиряясь с чудачеством хозяйки, девушка присела на край кресла и приняла из рук компаньонки томик стихов.
- Отсюда, - пальцем показала нужную строфу женщина.
- Твой дивный лик в вуали ночи, Я не устану созерцать, И твои губы, носик, очи, И твою грудь, и твою стать...
Тиса читала, и не могла отвязаться от мысли, что поэт явно стремился разобрать свою избранницу на мельчайшие части, а затем каждой отдельно написать по оде.
Отрубина откинулась в подушки и закрыла глаза.
- Она читает лучше, чем ты, Есения.
Компаньонка обижено чихнула.
- Фоня, отведи гостью к Рине, передай ей, что я велю выделить комнату. И пусть затопит баню, - обратилась хозяйка к служанке, что ожидала распоряжений у двери гостиной.
- Я бы не хотела стеснять, - призналась Тиса.
- И не стесните, - зевнула в кулачок Отрубина. - Если будете вести себя тихо и лишний раз не станете попадаться на глаза его милости. Лев Леонидыч очень занятой человек. Очень. Последний месяц он даже ни разу не был в театре.
Компаньонки округлили глаза. Неслыханная самоотверженность главы дома вселяла в них благоговейный страх.
- Ступайте, милочка. Думаю, вам не терпится передохнуть с дороги, - закончила хозяйка. Тема успела утомить благодетельницу.
Тиса искренне поблагодарила. Приятно, что она избежала досадных расспросов о своей жизни, и том, что за дела привели ее в этот город. В глазах компаньонок читалось любопытство, однако саму Отрубину не интересовала подобная сторона жизни нежданной гостьи. Позже она поняла, хозяйке дома просто скучен любой разговор, не касающийся литературы, музыки или иных искусств.