Разговор, однако, заладился. Причем мне даже прикидывать, с чего бы начать, не пришлось. Бугаги, начавший праздновать наступление очередного дня своей жизни задолго до нашей встречи, поглядел на меня с лукавым прищуром выпивохи, который только что придумал, как увеличить грядущую порцию, и громким шепотом сказал:
— А спорим, ты не знаешь, как у нас в Ордене принято открывать бутылки!
— И спорить не буду, — согласился я. — Чего не знаю, того не знаю.
— Тогда закажи не два стакана, а целую бутылку. — Бугаги так разволновался, что его шепот звучал громче иного крика. — Я тебе покажу. Восьмая ступень Черной магии стоит бутылки вина?
— Не вопрос, — согласился я.
Еще бы. За применение Черной магии восьмой ступени в общественном месте, согласно нашему тогдашнему законодательству, теоретически, вполне можно было на полгода загреметь в Холоми[6]; впрочем, на деле виновные обычно просто получали строгое внушение из уст Почтеннейшего Начальника Тайного Сыска сэра Джуффина Халли, который справедливо полагал, что на всех дураков камер не напасешься. Но такая перспектива пугала желающих поворожить куда больше, чем комфортабельные камеры Королевской тюрьмы для магов. Смутные времена, когда Кеттариец ежедневно выходил на охоту за головами врагов Короля и Магистра Нуфлина, давным-давно миновали, но привычку бояться его пуще Анавуайны столичные жители сохранили надолго.
Я-то с детства догадывался, что все это глупости. Как можно всерьез бояться человека, который не то чтобы часто, но примерно раз в дюжину лет обедает с твоими родителями? Сам я на этих вечеринках никогда не присутствовал, но представить мамин пирожок в зубах жестокосердного злодея не мог, как ни старался, — я твердо знал, что скверных людей в нашем доме кормить не станут.
А мой приятель мог позволить себе не бояться Джуффина по другой причине. Вообще-то, в первые годы после принятия Кодекса Хрембера считалось, что все равны перед законом, но после того, как несколько самых молодых, способных и горячих Магистров Семилистника один за другим угодили в Холоми, Магистр Нуфлин Мони Мах поспешно пересмотрел свое опрометчивое решение. С тех пор власть Управления Порядка не распространяется на Орденских Магистров и даже послушников. Так что Бугаги, в случае чего, предстояло иметь дело всего лишь с Великим Магистром Нуфлином, чья снисходительность была куплена заранее предусмотрительным родителем.
Бугаги, похоже, сам только теперь это осознал и выглядел отчаянным храбрецом. Сверкал очами, размахивал руками и громко требовал поторопиться с заказом. К нашему столу стали понемногу стекаться охочие до развлечений выпивохи. Их можно понять: в эпоху Кодекса Черная магия, превышающая обожаемую домохозяйками и дозволенную законом вторую ступень, стала редким зрелищем. А тут юнец в Орденских одеждах магическое представление учинить собрался. Мне и самому было страсть как интересно, что сделает Бугаги. Прежде он таких фокусов не показывал, и вообще никаких, — то ли осторожничал, то ли просто ничего не умел, а накануне вечером случайно выучился.
Бутылка недорогого, но приятного на вкус муримахского вина была принесена и с приличествующей случаю торжественностью водружена в центре стола. Бугаги Удубан обвел притихшую аудиторию надменным взором и отвесил мне своего рода поклон, так что его подбородок практически коснулся столешницы — дескать, совершаю свое великое деяние в твою честь, так и знай. После чего прикоснулся к бутылке указательным пальцем левой руки. Пробка с мелодичным свистом взлетела к потолку, из горлышка повалил разноцветный дым, а Бугаги надулся, как индюк, и приготовился с достоинством принять восхищение толпы.
Однако присутствующие были скорее разочарованы, чем восхищены. Птичий свист да разноцветный дым — такими фокусами разве только детишек развлекать, здешняя публика явно рассчитывала на что-то более эффектное. Пожимая плечами, завсегдатаи «Бешеного скелета» разошлись по своим местам, и у Бугаги остался только один заинтересованный зритель — я.
— Дырку над тобой в небе, отличный фокус! — сказал я. — Мне бы он очень пригодился. Девчонкам такие штуки нравятся. Научишь?
В другое время Бугаги послал бы меня подальше. Дружба дружбой, бутылка бутылкой, а обучение магическим приемам лица, не принадлежащего к Ордену, — это уже серьезное преступление. Застукай нас кто за таким занятием, тут, пожалуй, и деньги Удубана-старшего не помогли бы виновнику избежать долгого заключения — не в Холоми, так в подвалах Иафаха, где, по слухам, гораздо менее комфортно. Бугаги уж на что был балбес, а хорошо это понимал — в отличие от меня. Я-то наивно полагал, что моему приятелю еще и не такое с рук сойдет, а то бы, пожалуй, не стал втягивать его в неприятности.