Кондрат Григорьевич поинтересовался отношением Бессонова к выпивке.
- Я не пью, - коротко ответил тот.
- Так-таки совсем и не пьете? - уточнил кто-то. - А вы не баптист ли?
Бессонов на этот нетактичный выпад с усмешкой ответил, что пить ему здоровье не позволяет.
Кондрат Григорьевич нахмурился и сказал:
- Есть предложение отклонить кандидатуру товарища Бессонова.
Работа в лесхозе нелегкая, со слабым здоровьем там нечего делать.
Через несколько дней на лесную должность был утвержден Недогонов, а в опустевшее кресло председателя райисполкома сел Дворкин.
Теперь его слава строителя еще больше упрочилась. В лучших охотничьих угодьях он возвел несколько гостиничных домов для первых лиц области. В построенные трехэтажные здания перешли райком партии и райисполком. Дороги к ним были покрыты асфальтом. Оделись в асфальт и две главных улицы Обжоровки. Строительный бум коснулся обжоровского рынка: здесь появились красивые павильоны и крытые ряды с лотками. Тихонечко, без шума выросли и два уютных особнячка: в один вселился Будьздоровенко, в другой - Дворкин.
"Этот парень далеко пойдет", - говаривал про него Кондрат Григорьевич, а злопыхатели втихомолку добавляли: "Если не посадят". Но на них никто не обращал внимания. Пусть бурчат, а то, что у председателя райисполкома голова светлая - этого никак не отнимешь. Взять хотя бы туалет. Мало того, что построил его для пользы граждан, он ведь еще придумал, как сохранять там чистоту и порядок. А для Обжоровки это дело неслыханное. Кому скажите, как не Дворкину, могла придти в голову идея брать с посетителей по гривеннику за вход в туалет? Плата небольшая, но приставленной к туалету Матрене Савельевой на зарплату хватает. Она и убирает и за порядком следит. Обжоровцы, не привычные к такого рода платным услугам, сначала возмущались и жаловались, а потом попривыкли и смирились, Куда же денешься, когда нужда заставит? А как глянешь, какая в туалете чистота да красота, то и на душе становится приятно.
***
В то время, когда происходили эти события, стали распространяться по Обжоровке вести о том, будто прежние власти страны, оказывается, вели народ не туда, куда нужно, и мы в результате сильно поотстали от капиталистов. Такие вести может кого и удивляли, но не обжоровцев. "Вот ведь только сейчас дошло до наших правителей, а мы - то давно догадывались", - посмеивались они.
Признавая отставание от капитализма за факт, обжоровцы тем не менее хранили стойкое убеждение в непоколебимости существующих устоев. Пошумят, дескать, да на том и кончат. Но случилось небывалое - в стране объявили политическую и экономическую свободу. Тут уж закоренелые скептики смутились и заволновались. Что ж теперь будет? Выходит, государству можно показать кукиш и думать только о своей пользе? Собственно, обжоровцы втайне всегда так и поступали, получая главные доходы с личных усадеб. А работа на предприятиях, в колхозах и совхозах была лишь данью законопослушанию, чтоб не привлекли к суду за тунеядство. А ныне, значит, можно и не скрываться? Есть средства и желание - открывай свое собственное дело, хоть мастерскую, хоть магазин, хоть пекарню. По закону называется это индивидуальной трудовой деятельностью.
Самые предприимчивые быстро смекнули выгоду, побросали прежнюю работу и занялись кто извозом, кто торговлишкой да челночничеством, кто мелким ремеслом...Все спешили побыстрее нажить капиталец, руководствуясь слегка переиначенной поговоркой: "Куй железо, пока Горбачев".
Но, видно, не всем в стране понравились новые порядки. Объявились гэкачеписты и, вознамерившись сбросить президента Горбачева, устроили заговор. Да не долго были у власти - угодили в тюрьму. После этого всюду позакрывали партийные органы.
А тут новый заговор подоспел - тройка руководителей на тайной встрече в Беловежье объявила о выходе России, Украины и Белоруссии из Советского Союза. Вслед за ними быстренько отделились и другие республики. Пока ошарашенный, замордованный народ безмолвствовал, новые политики приступили к построению демократии с рыночно-капиталистическим лицом.
Бурные волны этих реформ докатились и до Обжоровки. Лексикон ее жителей обогатился неслыханными дотоле словами: "рыночная экономика", "приватизация", "валютный курс", "инфляция"... И некоторые вдруг почувствовали неприятную разницу между тем, что было и что стало. "Разве ж раньше могло такое быть, говорили они, - чтобы в одночасье трудящиеся остались без работы и зарплаты, бабульки и дедульки перестали получать пенсии, а детишки лишились яслей, садиков и пионерских лагерей?". К тому же и рубль сильно полегчал, все начали гоняться за долларами, которых раньше никто даже и не видел.
Многие стали недовольными, но только не Георгий Дворкин. После закрытия райкома партии он расстался с райисполкомом и занялся частным предпринимательством. Имея деньги и связи, Дворкин уже вначале приватизации прибрал к рукам опустевшее здание райкома партии, в левом крыле которого открыл свой офис, остальное сдал в аренду филиалу одной фирмы из областного центра. Затем его смелый взор конкистадора устремился на профилакторий. Меч нахальства и злато подкупа завоевали и этот лакомый кусочек. В нем обосновалось первое в истории Обжоровки казино с рулеткой. Дело было поставлено с размахом. К услугам посетителей имелся буфет с изысканными напитками и закусками, уютная гостиничка и сауна с обслугой из девушек с махровыми полотенцами на голых бедрах. Азартные искатели шальных денег съезжались сюда со всей области.
Со временем, нагуляв жирок от казино, Дворкин приватизировал и знаменитый туалет, посещение которого стало обходиться страждущим в сумму не настолько большую, чтобы отпугнуть посетителя, но все же чувствительную для кармана.
Георгий Натанович стал самым богатым человеком в Обжоровке, но никогда не афишировал этого. Однако по мере того, как рос его авторитет, он все больше испытывал неудобство от своей фамилии. Она казалась ему какой-то мелкой, несерьезной и даже унижающей. Дворкин - Задворкин-Дворняшкин...Какая гадость! Такая фамилия может быть только у мальчика на побегушках. Нет, он-то уж, конечно, заслуживает лучшего. Фамилия - это не просто звук, а второе "я" человека, его родословная. Примеряя как модные костюмы разные варианты фамилий, Георгий Натанович наконец сделал окончательный и по его мнению самый удачный выбор. Отныне он будет не Дворкин, а Дворский. Георгий Дворский...Каково! не правда ли, звучит! Так может зваться только приближенный ко Двору Его Величества, гордый, знающий себе цену благородный дворянин, аристократ.
Деньги и связи и на этот раз открыли все двери. Он снова и снова с любовным трепетом всматривался в свой новенький паспорт и декламировал первую графу, чтобы полнее насладиться чудными звуками своей еще не привычной фамилии.
Теперь он и в самом деле почувствовал себя аристократом. Склонность к озорству и шуткам у него еще нет-нет да и прорывалась, но в осанке все больше и больше проглядывала вельможная величавость.
И так страстно захотелось Георгию Натановичу возвыситься над серостью жизни, испытать опьянение от своего превосходства и своей значимости в этом мире, что прямо вот сию минуту ринулся бы к заветной цели.