Однако и после этого мир между князем и боярами был лишь наружный; один из бояр говорил князю Мстиславу (советуя ему отдать дочь за королевича и передать зятю галицкий стол): «Не можешь бо держати сам, а бояре не хотять тебе». Князь ушел.
г) Для борьбы с боярским элементом народное вече было призвано (князем Даниилом в 1231 и 1235 гг.); но вече не могло сломить окончательно власть бояр; в 1231 г. «была крамола безбожных бояр галицких, совет сотворили они на убиение и преданье земле Даниила»; при возникшей по этому поводу открытой войне с боярами, Даниил остался лишь с 18 верными отроками; тогда, «созвавшу (ему) вече и рече им: хочете ли быти верни мне, да изыду на враги мое? Онем же кликнувшим: верни есмы Богу и тебе, господину нашему, изыди с Божьею помощью. Соцкый же Микула рече: господине, не погнетши пчел, меду не едать». В 1235 г. Даниил воспользовался отсутствием своего соперника-князя из Галича «со всеми бояры» и подошел к Галичу, послав сказать гражданам («любяхуть же и гражане»): «О мужи градьстии, доколе хощете терпети иноплеменьных князий державу? Они же воскликнувше реша: яко се есть держатель наш, Богом данный; и пустишася яко дети ко отчю, яко пчелы кматце… Бояре же пришедше на ногу его, просяще милости; яко согрешихом ти, иного князя держахом. Он же отвещав рече им: милость получисте, пакы же сего не сотворите, да не во горыпая впадете».
д) Бояре в Галицкой земле владеют пригородами на правах княжеских: в 1219 г. дан Звенигород боярину Судиславу. «Бояре галицкие Даниила князем себе называли, а сами всю землю держали; Доброслав вокняжился (в 1220 г.) и Судьич, попов внук…; он вшедши в Бакоту все Понизье захватил без княжего повеления, а Григорий Васильевич горную страну Перемышльскую… Даниил же, уведав о том, послал Якова, стольника своего, с великою жалостью к Доброславу, говоря к ним: я – князь ваш, но вы повеления моего не творите, землю грабите; черниговских бояр я не велел тебе, Доброслав, принимать, а давать волости галицким» (таким образом князь сам признает исключительное право местных бояр на волости). Князь особенно приказал не отдавать никому Коломыи (соляных копей), как княжеской регалии; но оказалось, что Доброслав уже отдал ее боярам Лазарю Домажиричу и Ивору Молибожичу, «двум беззаконникам от племени смердья». Посол князя так упрекал за это Доброслава: «Како можеши без повеления княжа отдати ю сима, яко велиции князи держать сию Коломыю на роздавание (содержание) оружьником?» «Он же усмеявься рече: то что могу же глаголати?… Даниил же скорбяше и моляшеся Богу о отчине своей, яко нечестивым сим держати ю и обладати ею».
Подобное же преобладание боярского элемента в Волынской (и отчасти Киевской) земле можно видеть из некоторых вышеприведенных фактов, а также из следующего: в 1204 г. Ингварь должен был уступить город Владимир Александру только потому, что бояре не любили его: «…бояром же не любящим Инъгвара, Олександр… прия Володимерь».
Особенности Галицко-Волынского государственного устройства отразились на судьбе Юго-западной Руси в следующем периоде (польско-литовском).
2. Новгородско-Псковское государственное устройство. В Северо-западной Руси берет перевес вечевая форма власти. Такое государственное устройство утвердилось в Новгороде, Пскове, восточных колониях Новгородских (Вятке) и в Полоцке. Сюда же отчасти примыкает и земля Смоленская.
Существует мнение, что Новгородское устройство составляет исконное исключение из общего строя древнерусских государств, и что новгородские особенности могут быть изъяснены только заимствованием учреждений западно-еврейских свободных городских общин (особенно ганзейских). Мнение об исконном отличии новгородского устройства очень древне: еще в половине XII в. думали, что Новгород получил от первых князей особые привилегии на самоуправление; но и тогда уже книжные люди сомневались в существовании таких привилегий. Летописиц, рассказав, что в 1169 г. Андрей Боголюбский посылал воевать Новгородскую землю, но что сам Новгород не был взят, а на возвратном пути досталось много бед от голода суздальцам, заключает: «Не глаголем же: прави суть Новгородци, яко издавна суть свобожени Новгородци прадеды князь наших: но аще бы тако было, то велели ли им преднии князи крест преступати… а крест честный целовавше ко внуком их (князей) и к правнуком, то преступати?» (Лавр. лет.). Еще в 1211 г. Всеволод III «вда им (новгородцам) волю всю и уставы старых князь его же хотяху новгородци, и рече им: кто вы добр, того любите, а злых казните». Сами новгородцы постоянно ссылались на грамоты (привилегии) Ярослава. Но такие привилегии не существуют и, вероятно, не существовали вовсе. Псков не претендовал на исконные привилегии, однако имел одинаковое устройство с Новгородом, а Вятка имела еще более свободные формы устройства, чем сам Великий Новгород. Подобные же предания о привилегиях существовали и относительно Полоцка: Нарбут (не указывая источника) говорит, что князья полоцкие Вячеслав и Давид (сыновья Всеслава) дали городу Полоцку вольность, которой этот город должен был воспользоваться по смерти их; поэтому Полоцк сделался вольным городом, а княжество Полоцкое республикой, которая управлялась вечем и 30 старейшинами или боярами (Narbutt. Ill, 1, 266). Таким образом мнение об исконности новгородских порядков не может быть принято. Особенности новгородского устройства быть может коренились в первоначальных местных причинах, но проявились не ранее половины XII в. и не заключают в себе чего-либо чуждого прочим русским землям; они состоят в преобладании вечевой формы, узаконенном и признанном всеми князьями. – Местные причины, направившие здесь общерусское государственное устройство в сторону преобладания веча, заключались в географическом положении страны и в сношениях с северогерманскими городскими общинами. Страна, занятая новгородцами и кривичами, неблагоприятная по скудости почвы для земледелия, весьма благоприятна (по богатству торговых путей) для торговли. Торговля вызывает сосредоточенность населения в больших городских общинах, что и содействует преимущественному развитию вечевого начала (т. е. преобладанию среднего класса). Торговля же приводила новгородцев, псковичей и полочан в столкновение со свободными ганзейскими общинами. Не заимствуя от них ничего прямо и непосредственно, граждане упомянутых земель не могли не испытывать косвенного влияния от этих последних.