Обзор истории русского права

Полное уравнение бояр и дворян последовало при Иоанне Грозном, от времени которого сохранился указ об уравнении службы бояр, князей, детей боярских и «воинов» (дворян) по их вотчинам, поместьям и денежному жалованью. Тогда и бояре становятся дворовыми слугами и дворяне землевладельцами на равных правах.

Составляет ли служилый класс сословие? Разряды служилых людей. Из предыдущего следует, что служилыми людьми называется класс населения, обязанный службой (придворной, военной, гражданской) и пользующийся за нее частными земельными имуществами на условном праве[37]. Основание для отдельного бытия этого класса дается не правами его, а обязанностями к государству. Обязанности эти разнообразны и никакого корпоративного единства члены этого класса не имеют. Сколь многоразличны служебные обязанности, столь же различны и разряды, на которые делился этот класс. Это: а) члены боярской думы: бояре (высший чин, жалуемый царем), окольничие и думные дворяне (т. е. дворяне, введенные в думу, допущенные к участию в ее заседаниях); б) Придворные чины как высшие: спальники, стольники, стряпчие, так и низшие; в) Военные люди: жильцы (гвардия), дворяне московские (испомещенные в Московском уезде), дворяне городовые (самый многочисленный и центральный разряд служилого класса, давший имя будущему высшему сословию дворянства), дети боярские (прежде примыкавшие к боярскому классу, а с XVI в. ниспавшие в самый низший разряд служилых людей). Переходом от военного служилого класса к тяглому населению были разряды низших служб' образовавшиеся с половины XVI в.: стрельцы, пушкари, казаки, драгуны, воротники, рейтары и солдаты; г) Лица гражданской службы — дьяки и подьячие (думные дьяки, дьяки приказные, дьяки городовые, площадные и другие); д) К служилым царским людям надо присоединить дворян и детей боярских архиерейских и знакомцев боярских (военные дружины бояр и служилых князей); те и другие, вместе с частной службой, отправляли и государственную (военную в походах и административную в вотчинах).

Способы вступления в высший класс и выхода из него. Сообразно с понятием о служилом классе, основной способ вступления в служилые люди есть определение в тот или другой разряд государственной службы (а не пожалование каких-либо прав потомственных или личных). Перевод лиц из одного разряда в другой есть возвышение чиновников по степеням чинов и должностей. Определение лиц в разряд военнослужащих называлось верстанием (запись в полковые списки и назначение жалованья поместного или денежного). Такое поступление на службу прежде не принадлежало исключительно какому-либо классу по происхождению: в XV, XVI и до половины XVII в. «верстали (в дети боярские) и холопов, крестьян и посадских людей» (Яблочков. С. 260)[38]. В разряд гражданской службы набирались из «поповых и дьяконовых детей, торговых людей гостиной и суконной сотен, из черных сотен всяких посадских людей, из пашенных людей и их детей» (Уст. кн. зем. прик., ст. XXIX). Хотя наборы дворян и подьячих из лиц неслужилых классов были запрещаемы указами 1639 и 1652 гг., но на практике поступление таких лиц на службу продолжалось и во второй половине XVII в.; Котошихин пишет: «А кто из них (людей посадских, духовных, боярских слуг) отпустит своего сына на службу в солдаты, или рейтары, или в приказ подьячим и иным царским человеком, а те их дети от малые чести дослужатся повыше и за службу достанут себе поместья и вотчины, – и от того пойдет дворянский род». Лишь в конце XVII в. (указы 1675 и 1678 гг.) окончательно предписано верстать только сыновей детей боярских, что, впрочем, относится уже к периоду реформ (к началу образования из служилых людей дворянского сословия). – Как лица, происшедшие не от служилых людей, могли быть верстаны на службу, так и сыновья лиц служилых не получали никаких особых прав с момента рождения[39]; при совершеннолетии (15 лет) они подвергались верстанию и только тогда уже принадлежали к служилому классу. Разумеется, большая часть дворян и детей боярских верстаны из сыновей прежних служилых людей; таким образом, рождение лишь косвенно вело к усвоению звания служилого человека.

37

По поводу этого г. Павлов-Сильванский замечает: «Автор (т. е. я) опускает существенный признак – податную привилегию служилых людей» (Государственные служилые люди. С. 326). Но если мы говорим, что различие служилых от тяглых заключалось в том, что первые служат, а другие платят подати, то нам казалось (и теперь кажется), что это для всех ясно.

38

Г. Павлов-Сильванский (с. 324) признает его утверждение ошибкой и ссылается на ряд наказов XVII в., в которых запрещается верстать неслужилых отцов детей и холопов боярских, посадских людей, пашенных крестьян. Чтобы не впасть опять в ошибку, последуем за самим г. Павловым-Сильванским. У него (на с. 96) находим, что в XV в. «многие боярские послужильцы» в 1483 г. были наделены поместьями в Водской пятине (боярские послужильцы – это дворовые люди бояр); здесь же приводится справка по делу 1648 г. об оскорблении одного дворянина другим, который назвал первого «холопьим родом»; по исследованию оказалось, что оба спорящие происходят из боярских послужильцев. В XVI в., при Грозном, вукраинных местах «правительство пополняет ряды (дворян), верстая казаков в дворянские чины» (с. 108). «В Дедиловском уезде даны были небольшие поместья двум сотням рядовых казаков за азовскую и черкасскую службу… Состав детей боярских пополнялся в этих местностях иногда из низших служилых чинов, казаков. В 1585 г. в Епифани набрано было из казаков 200 человек детей боярских; им даны были небольшие поместья в уезде этого городка» (с. 111). Распоряжение царя Бориса в этом смысле автор почему-то считает «частным и случайным отступлением». Переходя к XVII в., мы в первый раз встречаемся с частными (действительно) распоряжениями наказов, а затем с конца 30-х годов и с общими узаконениями о воспрещении верстать «неслужилых» отцов детей; на эти узаконения и мы ссылаемся, видя в них новость. Если мы встречаем закон, воспрещающий монастырям покупать вотчины, то, кажется, мы вправе заключить, что раньше монастыри могли приобретать вотчины; не считаем возможным думать наоборот: запрещается то, чего и прежде не было. Можно до некоторой степени угадать и причины, почему именно в XVII в. начинаются запрещения верстать неслужилых людей; на одну из таких причин указывается нами в тексте (подготовление сословных порядков с половины XVII в. по образцу Польши и Литвы); можно указать и другую; тогда все классы были уже прикреплены: посадским и крестьянам запрещалось переходить не только в дворяне, но и в холопы. Однако, многократное повторение запрещений указывает, что закон не скоро достиг действительного исполнения: и в XVII в. иногда верстали холопов и крестьян. Зато низшие служилые чины (не дворяне) отнюдь еще не подвергались такому запрещению. Обращаясь опять к самому г. Павлову-Сильванскому, находим у него следующее (прим. 25 на с. 325): «Вследствие донесения стрелецких и казацких голов было объявлено: “А ныне по нашему указу беглых стрельцов и казаков в дети боярские, станичники и пушкари верстать не велено”; этим указом (замечает автор) не воспрещалось, однако, еще верстать в дворянскую службу стрелецких и казацких детей, не записанных в стрельцы или казаки».

Оставляя в стороне дворян, мы не должны забывать, что лица гражданской службы (дьяки и подьячие), не причисляемые к дворянству, делят однако с дворянами все привилегии этого последнего (т. е. владеют вотчинами и поместьями и не платят податей). А между тем никто не может отрицать, что в дьяки и подьячие и в XVII в. набирались люди из поповых детей, посадских, пашенных крестьян и вольноотпущенных. Сейчас был приведен факт из книги г. Павлова-Сильванского о наделении двух сотен рядовых казаков поместьями; в казаки поступали люди всех состояний; при постепенном сравнении поместий с вотчинами, эти казаки оказываются снабженными теми же привилегиями, как и дворяне. Неужели и они члены сословия дворянского?

39

Г. Павлов-Сильванский (с. 327) не согласен с этим, ибо-де «дети боярские наследственно пользовались преимуществами вотчинного землевладения и свободы от податей. Как видно из актов, они, даже если не были поверстаны в специальную дворянскую службу, не зачислялись в класс податных лиц. Правительство лишь в виде наказания грозило неверстанным детям боярским превратить их в “пашенных мужиков”, если они не станут писаться в солдатский строй. Служба в солдатах была временной, и по окончании ее дети боярские оставались детьми боярскими. Как видно из Уложения, неверстанные дети имели право покупать вотчины (только не из казенных земель)». Итак, наследственные преимущества детей боярских состояли в обязательной службе: неверстанные дети боярские поступали в солдаты; если же они уклонялись от такой участи, то им угрожал переход в «пашенные мужики». Пусть они сохраняют наименование детей боярских, но соединяются ли с этим какие-либо личные привилегии? Мы не знаем таких. Гораздо важнее другое: сохраняются ли вотчины за неслужилыми детьми боярскими? Поищем ответа опять у самого г. Павлова-Сильванского: «Землевладельческое и податное преимущества дворянского класса московского времени обусловливались лежавшею на них обязанностию службы. Дворяне и дети боярские пользовались этими преимуществами не в качестве самостоятельного, привилегированного сословия, но в качестве всецело зависящего от правительства служилого класса» (с. 227). Думаю, что отсюда будет правильный вывод, что всякий дворянин, отказавшийся по собственной воле от службы, лишается не только поместий, но и вотчин. Так оно и было в действительности (см. Наказ 1675 г.).

Автор еще добавляет один аргумент, именно следующий: казенные земли, по Уложению 1649 г., «запрещено было продавать в вотчину неверстанным и не служащим государевы службы детям боярским» (с. 226). И затем он продолжает: «Но детям боярским не возбранялось приобретать частновладельческие земли, хотя бы они и не служили государевой службы» (Там же). Вотчинами владели и могли приобретать их и неслужащие дворяне и дети боярские, т. е. или не пригодные к службе, или малолетние, или отставные, равным образом вдовы и девицы; здесь владение обусловливалось или будущей, или прошедшей службой; речь идет об отказавшихся от службы. Могли ли быть тогда неслужилые дворяне, владеющие вотчинами без всяких повинностей? Мы не знаем таких.

Остается еще вопрос: было ли владение вотчинами и поместьями привилегией дворян и детей боярских, т. е. принадлежало ли это право им только исключительно? Кроме изложенного нами в тексте (см. с. 125), в книге г. Павлова-Сильванского находим еще следующие положения: «Право вотчинного и поместного землевладения, – говорит он, – приобреталось также выслугой, независимо от происхождения. Так, поместья давались выслужившимся дьякам и подьячим, хотя бы они были и недворянского рода; поместьями наделялись и дослужившиеся до начальных чинов стрельцы и солдаты-разночинцы. Вотчинами владели также гости в силу того, что они исполняли различные службы по финансовому ведомству. Но (опять прибавляет он) одним лишь дворянам и детям боярским, служилым людям «по отечеству» (?) принадлежало право владеть вотчинами и приобретать их независимо от службы, в силу происхождения» (с. 226). Это не вполне согласуется с тем, что изложено на следующей 227 стр. и выписано нами выше, т. е. что землевладение «обусловливалось лежавшею на них обязанностию службы». Дьяки владели вотчинами (и не только поместьями), которые могли они наследовать и приобретать. Но делались ли они через то дворянами? Нет, дьяки и дворяне – два совершенно различных разряда. Гости могли владеть вотчинами, ибо также отчасти служили; но делались ли они через то дворянами? Конечно, нет. Идем дальше: могли ли принадлежать вотчины неслужилым людям? В Уложении (XVII, 45) читаем: «Порозжие земли приказал государь продавати… и которые порозжие поместные земли… продаваны бояром и околничим и думным людем и столником и стряпчим и дворяном и детем боярским и гостем и всяким служилым и неслужилым людем в вотчины, и тем людем, которым те порозжие земли в отчину проданы, владеть теми вотчинами по купчим, и их женам и детем и вольно им те свои купленные вотчины продати и заложити и в приданые дати»… Вотчинами владели и люди сельского состояния; так, например, именует свой наследственный участок волостной земли одна крестьянка в 1610 г. (см. ниже о крестьянах). Люди городского и сельского состояния, оккупируя новые земли на севере, получали на них пожалование с правом поселения на них крестьян, т. е. владели населенной вотчиной (см. там же факт 1524 г.). Самые «именитые люди» Строгановы не были дворянами. Вообще всякое владение землей на частном праве не воспрещалось никакому свободному лицу и именовалось вотчиной. Во всех случаях владения вотчинами неслужилых лиц, оно, разумеется, было обложено другими повинностями. Лишь фактически главными вотчинниками были более богатые люди служилые (и неслужилые).

Что касается до поместий, то не следовало бы и говорить о них, ибо поместьем называется жалованье за службу. Странно было бы о настоящем времени утверждать, что чиновники обладают сословной привилегией получать жалованье. Но полезно припомнить, что в смысле жалованья поместья давались не одним высшим служилым людям (боярам, окольничим, думным и прочим дворянам и дьякам), а именно: копейщикам, рейтарам, драгунам и солдатам (что, впрочем, утверждает и сам г. Павлов-Сильванский, хотя говорит лишь о «начальных» людях (ср. Ист. царств. Петра Великого Устрялова, I. С. 299 и 302). В южных украйнах масса мелких помещиков составила в XVIII в. класс однодворцев. Такое смешение дворянства с низшими служилыми людьми (а через них с податными), известное давно историкам дворянства (в том числе иг. Павлову-Сильванскому), должно бы предохранить от повторения выводов о сословном значении служилых людей Московского государства. – Знатные роды, правильно ведущие свое происхождение от основания государства (князья Рюриковичи и некоторые другие), разумеется, существовали и часто справедливо гордились услугами, оказанными государству. Но составляли ли эти князья и бояре одну корпорацию (сословие) с детьми боярскими, подьячими, рейтарами и солдатами – это другой вопрос (см. ниже о местничестве). Все эти недоразумения будут продолжаться до тех пор, пока исследователи в вопросе столь важном не позаботятся наперед установить понятие сословия, что, впрочем, не особенно трудно, при помощи готовых явлений западноевропейского, литовско-русского и общерусского права послепетровской эпохи. Тогда ясно выступят вопросы: 1) Можно ли признать весь служилый класс Московского государства за одно высшее сословие (если так, то казаки, стрельцы, рейтары, пушкари, дьяки и подьячие и т. д. равны не только дворянам, но и боярам)? 2) Можно ли признать какой-либо один разряд служилого класса за дворянство в смысле сословия (если это только дворяне и дети боярские, то в него не включаются ни бояре, ни окольничие, ни думные дворяне, ни думные, ни другие дьяки)?