– Я умел.
– Знаю. Когда-то умел. Помнишь этот дом?
Я вздрогнул и остановился. Старый дом в центре, на углу улиц, столько лет уже носящих другие названия. Третий этаж, крошечный балкон…
– Она давно не живет здесь, – со странной, неожиданной злостью ответил я.
– Неправда. Пока ты со мной – она здесь.
Окно на третьем этаже засветилось. Слабым светом настольной лампы в абажуре из зеленого стекла. Я посмотрел на эмалированную табличку на стене – номер был прежним. И название улицы прежним. А где-то неподалеку застучал на рельсах спешащий в парк трамвай.
– Ты можешь подняться, – сказал Проводник. Голос был вкрадчив и ласков, скользок и холоден, как змеиная шкура. – Она там. И снова будет тот год. Все можно повторить, все переиграть. Входи в подъезд…
Я сделал шаг – как загипнотизированный, как приговоренный. Темный провал подъезда. Выщербленные ступеньки.
Черный кот на диване, старый телефон на столе… Кофе из чайных кружек. Коньяк за четырнадцать пятьдесят… Будет теплая осень.
И холодный декабрь.
Стук трамвая затих. Окно медленно угасло. Буквы на табличке задергались, складываясь в чужое слово.
– Пошли, Проводник. Ты слишком легко хочешь отделаться. Я не играю в проигранные игры.
– Просто ты нашел меня слишком поздно, – неожиданно возразил Проводник. – Пару лет назад…
– Значит, я не хотел тебя найти пару лет назад. Идем.
Мы шли, и улицы бесплотными тенями скользили вокруг. Проводник повесил сумку на другое плечо. И сказал – то ли жалуясь, то ли просто обижаясь:
– С тобой очень трудно. Ты никак не решишь.
– Это твоя сущность – провожать, – злорадно ответил я. – Терпи.
– Может быть, тебе помочь? – Проводник обернулся. И я вдруг понял – его лицо уже не похоже на мое. Кто-то изменился. Он или я?
– Помоги.
– Хочешь Верну? Счастливую Верну, где все так, как должно быть? Очень просто – ты отдашь мне все деньги, всю мелочь из карманов, а я вручу билет…
– Там слишком хорошо для меня, Проводник.
– Понимаю. Тогда настоящий мир – Земля лишь его тень…
– Та самая, которую обычно зовут Отражением?
– Да. Интересный мир, красочный и волнующий. Разнообразный…
На Проводнике теперь был плащ – черный с серебристым, заколотый серебряной розой. На поясе – тяжелая шпага. Лицо осталось молодым, но глаза оказались старыми, тускло-зелеными, пронзительными.
– Извини, Корвин, – сказал я. Мне действительно было жаль – нестерпимо, до дрожи в руках – отказываться. – Для меня слишком реальна Земля, твой мир окажется ее тенью.
– Уверен?
Над городом поплыли светящиеся лиловые облака.
Асфальт под ногами превратился в утоптанную землю. В дощатую мостовую. В полотно голубых искр.
Мимо проскакал всадник на угольно-черной лошади.
– Уверен, – ответил я. – Чуть раньше – не знаю. Уверен.
– Жаль…
Черное с серебром упало с его плеч. Облака угасли. Вновь подступила ночь.
Проводник словно съежился, стал меньше ростом. Теперь это был просто мальчишка лет двенадцати. Я улыбнулся, и он опустил глаза. Но все же спросил, виновато и с робкой надеждой:
– Может, ты тоскуешь по детству? Хочешь, я отведу тебя? К поезду до станции «Мост»… Или…
– Нет. Слишком поздно. Я не нуждаюсь в защите – и не умею защищать. К тому же я боюсь высоты. Извини.
Проводник не стал выше ростом. Но и мальчишкой он больше не был. Так… не взрослый и не ребенок… полурослик.
– Есть вещи куда страшнее высоты, – хмуро сказал он. – Пещеры Мории…
Я присел перед хоббитом на колени. И ласково сказал:
– Знаешь, я очень тебя любил. И твой мир всегда был для меня настоящим.
Проводник расслабился:
– Пойдем, это совсем близко. Я хорошо знаю дорогу.
– В этом-то вся и беда, Проводник. Ты уже слишком многих туда увел. Я боюсь, что мне не хватит места… и уж точно не найдется еще одного Кольца.
Он снова стал мной – Проводник Отсюда. Только еще более усталый, чем раньше.
– Тогда думай сам. Я не стану больше перебирать варианты. Решай – у тебя целая ночь.
– Она скоро кончится, – сказал я. Мне стало страшно.
– Не волнуйся. Со мной ночь может длиться вечно.
– А ты не боишься провожать меня целую вечность?
– Для меня нет времени. Оно существует для тебя – ты устанешь и захочешь остановиться. Захочешь спать, в конце концов.