Хотя Саул мало сделал для изменения старого политического строя и почти не предпринимал никаких попыток централизации, он чувствовал потребность в обученных военачальниках. Так как в основном, война оставалась делом рук добровольцев из колен Израилевых, Саулу, для его дерзких походов, нужен был отряд, состоящий из умелых воинов, (ст.52).
Роковой выбор Саула. (15.1-35). Как и его приход к власти, падение Саула было постепенным. Отвага и стремительность, которые делали него могучим на войне, в то же время делали его опасно непредсказуемым в общении с его народом, в частности с консервативными религиозными лидерами, такими как Самуил. Его взрывной характер неоднократно причинял ему неприятности как в его отношениях с народом, так и с пророком. Его скорые клятвы, хотя и отвечавшие требованиям момента, вряд ли могли снискать ему любовь народа (11.7; 14.24). Протест Ионафана (ст.29–30), возможно отражал широкие настроения.
Однако вопиющее неповиновение Самуилу, вызвало окончательное отвержение Саула. Приводятся два эпизода. В одном из них, Саул семь дней ждал прибытия Самуила в Галгал, чтобы принести жертву перед битвой, которая бы подготовила Израильтян к дальнейшему сражению с взбешенными Филистимлянами. (13.8 и далее). Нетерпеливый Саул бесцеремонно узурпировал священнические права Самуила и сам принес в жертву животное. Невосприимчивость Саула к ограничениям, накладываемым его саном, навели Самуила на мысль, что первый эксперимент с монархией обречен на неудачу.
Когда царь не выполнил повеление предать мечу всех Амаликитян, их стада и имущество, подозрения Самуила оправдались. Как и Ахан (Ис. Нав.7.1 и далее), Саул не слишком серьезно относился к священной войне. Это был не просто набег с целью пополнения запасов или захвата пленных для рабского труда. Это была месть во имя Божие (1 Цар.1–3). Самуил усмотрел в небрежности, с которой Саул отнесся к Божественному повелению, указание на бунтарский дух. Суровый пророк остался неумолим, несмотря на просьбы Саула (ст.24–31). Урок был преподан совершенно ясно, несмотря на его цену; как для царя, так и простолюдина, повиновение является наилучшей жертвой (ст.22).
Давид и Саул — борьба за власть (16.1-31.13). Поиск нового царя начался. Несмотря на неудачу с Саулом, вопрос о возврате к конфедерации не рассматривался. Факторы, которые требовали введения монархии еще оставались. Требовалось не смена формы правления, а новый царь. По повелению Божиему Самуил отправляется в Вифлеем, чтобы найти его.
Рассказ об избрании Давида (16.6-31)[474] содержит знакомую библейскую парадигму — пренебрежение старшими братьями в пользу младшего — Исмаилом в пользу Исаака, Исавом в пользу Иакова, десятью старшими братьями в пользу Иосифа. Не являясь случайной, эта парадигма показывает поворотные моменты искупительной программы Божией. Он вмешивается в обычную практику времени и культуры и творит новое. Эти выборы основаны не на праве власти и наследства, а на суверенной воле и власти Божией. Следовательно, могучие свершения этих людей не являются их собственной заслугой. Их Источником является Бог.
Давид — придворный фаворит (16.1-20.42). После помазания Давида харизматическая сила ушла от Саула (16.14). Вместо Духа Божия в него вошел злой дух. Указание на то, что этот дух был от Господа, можно рассматривать как часть Божественного осуждения и то, что израильтяне рассматривали всю действительность как находящуюся под властью Бога. Саул стал испытывать приступы острой депрессии, которые исцелялись только музыкой. Это любопытное обстоятельство вызвало пересечение жизненных путей Саула и Давида, (ст. 18–23). Слуга Саула дает хорошее описание разнообразным способностям будущего царя как"…умеющего играть, человека храброго и воинственного, и разумного в речах, и видного собою, и Господь с ним" (ст. 18)
Рассказ об убийстве Голиафа (17.1-18.5) первоначально мог быть отдельным рассказом, введенным в повествование редактором во время составления 1–2 Цар. В нем вновь представляется Давид (ст. 12), хотя он уже хорошо известен из предыдущей главы. Возможно этот рассказ имел хождение отдельно, как описание одного из могущественных свершений Давида, а затем обрел свое место в ткани текста без существенных изменения.[475]
474
Многие связывают это имя с «dawidum», по-видимому означающего вождя в аккадий-ских письмах, найденных в Мари. Однако недавние переводы рассматривают это слово как «поражение», что делает его связь с Давидом почти невероятной. CM.H.Tadmor "Historical Implications of the Current Rendering of Accadian «daku», JNES 17 (1958): 129–141.
475
Рассказ о Голиафе содержится, по крайней мере, в трех повествованиях. В то время как 1 Цар. 17 (см. также 19.5; 21.9; 22.10, 13) приписывает убийство Давиду, 2 Цар.21.19 упоминает Елханана как победителя Голиафа. 1 Пар.20. 5 утверждает, что Елханан убил Лахмия, брата Голиафа. Одно можно сказать с определенностью: текст 1–2 Цар. содержит многочисленные трудности и часто требует исправлений, особенно с помощью LXX. E.J.Jung предлагает две возможных модели решения этой проблемы, обе из которых называют Елханана убийцей брата Голиафа; «Introduction», pp. 182. Другим возможным решением является то, что Елханан было еще одним именем Давида. Древние цари часто принимали тронные имена, как это делают современные монархи и римские папы. Елханан могло быть именем, данным при рождении, а Давид — царским или тронным именем. См. A.M. Honeyman, "The Evidence for Regnal Names Among the Hebrews " JBL 67 (1948): 23–25; J.N.Schofield, "Some Archaeological Sites and the Old Testament", Expository Times 66 (1954-55): 250-52. Трудное имя отца Елханан — Ягаре-Оргим (2 Цар.21.19) может в действительности быть искаженной версией имени Иессей; «oregim» явно попало сюда из конца стиха, где оно означает "ткачи".