Пророк. Большинство из того, что известно о жизни Михея и его окружении, выводится из контекста и тона его писаний, поскольку он почти не дает прямой информации о себе. Его имя — сокращение от Mikayaha ("Кто как Бог?") (Обратите внимание на еврейский текст Иер.26.18). Его родной город Морасф — это, по-видимому, Морешеф-Геф (см. Мих.1.14) — деревня, расположенная в 40 км южнее Иерусалима, вблизи филистимского Гефа. Некоторые строки свидетельствуют о том, что он был сельским жителем, возможно, крестьянином. Он нападает на преступность и развращенность Иерусалима и Самарии, как человек, не чувствующий себя дома ни в одной из столиц (ст. 1, 5–9; 3.1–4, 12), и настойчиво показывает, как надвигающееся наказание обрушится, на города и села его родной местности — южной Иудеи (1.10–16). Его протесты против угнетения и эксплуатации бедных отмечены убежденностью и страстностью человека, отождествляющего себя с их участью.
Исайя и Михей представляют собой интересное сочетание: аристократ, советник царей и сановников, и крестьянин или землевладелец, чьи случайные посещения столицы лишь подтверждали то, что он говорил в своем родном городе. Отличаясь в окружении и воспитании, они обладают одинаковой милостью и убежденностью. Оба решительно поддерживают завет, преданно защищая заветную веру Израиля.
Как и Амос (Ам.7.14–15), Михей, видимо, не был профессиональным пророком. Он безжалостно критикует пророков, которые "предвещают за деньги" (Мих. З.Н) или ставят свое послание в зависимость от того, как к ним относятся (ст.5), противопоставляя себя им. Его полномочие — в Духе Божием, Который дает ему смелость и твердость говорить убедительно и ясно (ст. 8). Этим сильным ощущением призвания проникнута почти каждая строка. Пылко, но точно он говорит о проблемах своего времени в свете заветных обязательств Израиля. За заветом, несмотря на нарушение его Израилем, стоит Бог завета, Который еще приведет Свой народ к будущей славе.
Дата. Написание Книги (1.1) помещает Михея в царствование Иоафама, Ахаза, и Езекии (ок.735–700 гг. до Р.Х.). Общепризнанно, что, по крайней мере, ст.2–9 написаны до разрушения Самарии в 721 г. Обращение сторонников Иеремии к пророчествам Михея подтверждает связь последнего с временами Езекии:
"И из старейшин земли встали некоторые, и сказали ко всему народному собранию: "Михей Морасфитянин пророчествовал во дни Езекии, царя Иудейского…" (Иер.26.17–18)
Точную дату остальных частей пророчества определить трудно. Некоторые считают, что суд над Иудеей, описанный в 1.10–16, относится к нашествию Сеннахерима в 701 г., однако А.Бентзен, среди прочих, датирует его периодом до 711 г., утверждая, что Геф еще не находился под властью Ассирии.[674] Часто считается, что указание на человеческие жертвы (6.7) отражает ужасное царствование Манассии, когда такие обряды были обычным явлением, однако 4 Цар.16.3 приписывает такую практику и царствованию Ахаза.
Короче говоря, причин сомневаться нет, и существует множество свидетельств в поддержку предания о том, что Михей, как и Исайя, пророчествовал накануне и непосредственно после падения северного царства. Угроза наказания, нависшая над Иерусалимом (см.3.12), и указания на Ассирию как на основного противника (5.5–6 [МТ 4–5]) предполагают период между падением Самарии в 721 г. и чудесным изгнанием армии Сеннахерима, осадившей Иерусалим. Сходства темы и ударений с Исайей, особенно в пророчестве о мире (см. Ис.2.2–4), поддерживают такой вывод.
Целостность. В то время как гл. 1–3 почти всеми признаются подлинными пророчествами Михея,[675] большие сомнения возникают по поводу датировки речей в гл.4–7. Упоминания о Вавилоне, например, рассматриваются как указания более позднего происхождения пророчеств в 4.6–8, 9-13. Однако союз Езекии с Беродах Баладаном (4 Цар.20.12–19) указывает на то, что этот древний город был известен во времена Михея, хотя его расцвет наступил лишь век спустя.
В течение последнего века исследователи Библии склонны были ограничивать роль великих пророков проповедью осуждения. Соответственно, проблески надежды, которые часто сопровождают осуждения, обычно рассматривались как не принадлежащие самим пророкам позднейшие вставки, сделанные после пленения. Для (лакуна)
675
Многие ученые рассматривают 2.12–13 как не вписывающееся в общую картину беспросветного осуждения; см., однако, L.С.Alien, The Book of Joel, Obadiah, Jonah, and Micah. NICOT (Grand Rapids: 1976), p.242, в которой приводится убедительное доказательство принадлежности этих стихов Михею.