На основании критериев Хансона, в Книге Захарии можно усмотреть апокалиптические элементы. Пророку дается серия из восьми "ночных видений (1.7–6.15). "Ангел Господень" объясняет видения, выступая в роли посредника (1.13–14). Настоящее становится символом будущего (ст. 16–17). Прямое указание на то, что Захарии дано видение небесного события, отсутствует, однако картина Иисуса, стоящего перед Ангелом Господним, и сатаны, стоящего "по правую руку его, чтобы противодействовать ему" (3.1), может указывать на небесную сцену (ср. Иов.1.6-12). Не вызывает сомнений, что видения были даны, чтобы приоткрыть будущее, включая объявление о "муже, имя которому ОТРАСЛЬ" (см. Иер.23.5; 33.15; см. также Ис.11.1) — термин, который становится синонимичным слову "Мессия".[961]
Еще одна характеристика апокалипсиса — использование современной ситуации (или личности) как прообраза будущего. Послание иногда сложно истолковать, ввиду отсутствия знаний по исторической обстановке. В других случаях, хотя историческая ситуация ясна, послание не всегда рассматривается как относящееся к будущему. Например, возложение золотого венца на голову первосвященника Иисуса и приписание ему мессианской роли (6.11). Однако наместником был Зоровавель, а, поскольку Мессия должен был быть потомком Давида,[962] некоторые исследователи, не понимая природы апокалипсиса, попытались истолковать это как попытку короновать Зоровавеля как Мессию. Поскольку имя Зоровавеля в данном месте не упомянуто, они предполагали, что оно было изъято.[963] Зоровавель не оказался Мессией, и поэтому делался вывод о том, что пророки ошибались. Однако все обрамление апокалиптично: сатана, светильник и две маслины, четыре колесницы с конями самых неземных мастей, мчащиеся к ветрам небесным. Конечно, венчание Иисуса не следует понимать здесь буквально! Такая речь является типичной формой представления будущего. Зоровавель заложил основание и должен был завершить строительство храма (4.9). Однако, грядущая «ОТРАСЛЬ» будет Тем, Кто создаст храм Господень (6.13).[964]
Ряд исследователей предпринимают попытки воссоздать историческую обстановку. Геншо, предполагая, что эти главы относятся к третьему или второму веку, приходит к следующему выводу:
"…они проливают некоторый свет на политическую и религиозную обстановку в Иудее в конце периода после плена… Яхве открылся как Господь Творения… Владыка Вселенной и единственный истинный Бог… Когда наступит день Господень, Он станет Царем над всей землей, "в тот день будет Господь един и имя Его едино" (14.9). Однако… старая идея о Яхве как Боге войны была возрождена. Господь расположится станом вокруг Иерусалима как войско, и ни один притеснитель не сможет пройти через землю (9.8)… Эти главы показывают, что в то время, когда они были написаны, пророчество практически вымерло, и его место было занято апокалиптическими картинами.[965] Хеншоу совершенно не понял природы библейского апокалипсиса.[966]
В современных исследованиях акцент делается на попытках воссоздать социорелигиозный фон апокалиптических писаний. Хенсон анализирует "несколько ступеней внутри иерократических (задокитских) кругов, которые дали толчок к восстановлению после пленения".[967] Взаимосвязь между исторической обстановкой, языком и использованными образами в Писании не вызывает сомнений. Попытки предшествующих поколений толкователей, благочестиво верящих в Библию, почти полностью не замечать различные аспекты исторической обстановки (социологические, религиозные, мифологические), следует заменить толкованиями, выполненными теми, кто не менее горячо верит в богодухновенность и авторитет Писания, которые начинаются там, где начиналась каждая конкретная Книга Писания, — с людей, к которым она первоначально была обращена. Однако это не должно привести к чисто гуманитарному взгляду на слово Божие. Апокалиптический материал, хотя и труднее поддающийся пониманию, — такое же Слово Божие, не менее авторитетное, чем другие виды Писания.[968]
Толкование. Толкование апокалиптических писаний трудно для всех, кто пытается это сделать, и в не меньшей степени для верящих в их Божественный авторитет. Вероятно, для них это еще более" сложная задача, поскольку они стремятся не только восстановить историческую обстановку, но и понять замысел их Божественного Автора. Полому толкование в настоящей работе представлено скромно и смиренно, без каких-либо попыток быть исчерпывающим и претензий на абсолютную правильность, — в интересах содействия изучению этого и похожих откровений.[969]
961
Евр. semah. Ис. 11.1 использует евр. nesez, благодаря обычному в иудаизме и раввинской экзегезе процессу, это породило веру в то, что, согласно этому пророчеству, Мессия "Назореем наречется" (ср. Мф.2.23), хотя такое пророчество отсутствует у канонических пророков. cm.J.g. Baldwin, semah as a Technical Term in the Prophets", VT 14 (1964): 93–97.
962
Существовало также верование в Мессию, происходящего от священников, основанное на Втор.18.18; cf.T.Levi 8:14. Эта проблема является существенной для кумранских исследований; CM.W.S.LaSor, Bibliography of the Dead Sea Scrolls, 1948–1957 (Pasadena: 1958), pp.88f.
964
По поводу использования и толкования прообразов в грамматико-исторической экзегезе см. LaSor" lnterperetation of Prophecy", BDPT, pp. 130-32; R.B.Laurin, "Typological Interperetation of the Old Testament", BDPT, pp. 136-39.
968
СМ. далее K.Koch, The Rediscovery of Apocalyptic, SBT, 2nd sei-.21 (Naperville: 1970); G.E. Ladd "Apocalyptic Literature", ISBE 1 (1979): 151–161; L.Morris, Apocalyptic (Grand Rapids:
969
Комментарии и богословские работы ученых, которые, в основном, разделяют этот взгляд на Писания, иногда воздерживаются от попыток рассмотрения эсхатологических учений. Они придерживаются эсхатологического агностицизма, что достойно сожаления. Области Писания, по толкованию которых существует наибольшее расхождение мнений, — это именно те области, в которых более всего имеется нужда в сотрудничестве между исследователями. Если это верно для эсхатологических разделов, то еще более верно для апокалиптически (Иез.38–48; Зах. (особ.9-14); Дан. и Откр.).