Наиболее ранние литературные документы свидетельствуют об усложненных формах дидактических высказываний, особенно в Египте, где вместо кратких, взаимонезависимых и часто метафорических утверждений мудрецы были склонны использовать целые абзацы, посвященные одной теме. Обратите внимание на Наставления визиря Птах-хотёпа:
"Пусть не набухает сердце твое знаниями твоими; не полагайся на то, что ты мудрец. Ищи совета не только у мудрых, но и у невежественных. Пределов знания добиться нельзя, и нет такого мудреца, который имел бы достаточно знаний. Хорошая речь сокрыта более нежели изумруд, однако ее можно найти у рабыни, работающей у жерновов…"[1052]
Фигура египетского писца из Саккара, Пятая династия (ок. 2494-2 345 до Р.Х.).
По смыслу эти «наставления» следовало бы, вероятно, отнести к категории поучений и наставлений, а не притч. Этим поучениям соответствуют вавилонские "Советы мудрости", которые Ламберт датирует периодом касситов (1500–1100 гг.).[1053] В них советуется избегать дурной компании, проявлять доброту к тем, кто в нужде, избегать жениться на рабыне и даны наставления об обязанностях и пользе религии:
Владей устами своими и охраняй речь свою:
В них богатство человека — да будут губы драгоценны.
Дерзость и богохульство да будут тебе отвратительны;
Не произноси скверны или лжесвидетельства. Сплетник да будет проклят.
Не воздавай злом спорящему с тобой; Отплачивай добром причиняющему тебе зло, Будь справедлив к врагу своему, Улыбайся противнику своему.
"Дом, управляемый рабыней, разрушается".
Поклоняйся богу твоему каждый день.
Жертвоприношение и молитва — должное сопровождение фимиама.
Добровольно воздавай приношения богу твоему.
Ибо так должно поступать по отношению к богам.[1054]
Эти отрывки лучше всего иллюстрируют практический, нравственный и религиозный характер ближневосточной учительной литературы. В определенном смысле они схожи с дидактическими очерками Притч. 1–9 и предупреждают против попыток датировать эти более длинные и целостные главы более поздним периодом, чем остальные части книги.
Краткие, независимые притчи и народные поговорки часто встречаются в шумерских, вавилонских и ассирийских текстах. Народные поговорки распространялись среди простых людей и иногда были рассчитаны больше на развлечение, чем на нравственное назидание. Многие из них, очевидно, позднеассирийские (ок.700 г.), схожи с баснями, в которых приводятся поступки и разговоры животных и насекомых. Например:
Паук сплел паутину для мухи. К несчастью для паука, в нее попалась ящерица![1055]
Комар уселся на слона и сказал: "Брат, я не придавил тебе бок? Я сойду у водопоя". Слон ответил комару: "Что мне за дело, что ты сел — что ты для меня? — и что мне за дело, что ты сойдешь".[1056]
Более длинная и развитая аккадская басня передает спор между финиковой пальмой и тамариском. Каждая утверждает, что она полезнее царю: пальма дает ему день и плоды, тамариск — древесину и листву.[1057]
Различие между народной поговоркой и притчей провести нелегко. Обе используют наблюдения за природой и содержат наставление или мораль. В настоящей работе термин «притча» использован по отношению к кратким резко очерченным афоризмам, которые находятся в рядах, однако являются взаимонезависимыми. В месопотамской литературе притчи обычно встречаются в двуязычной форме, параллельными столбцами, на шумерском и аккадском языках. Например:
Кого ты любишь — того бремя ты носишь.
Видя, что ты сделал зло своему другу, что же ты сделаешь своему врагу?[1058]
1055
Там же, стр.220. Смысл, вероятно, заключается в том, что люди иногда падают в ямы, которые они роют другим — знакомый мотив Кн. Притчей (12.13; 29.6).
1057
CM.R.H.PfeifFer в ANET, pp.410f.; см. также притчу Иофама о терновнике в Суд.9.7-15, где деревья спорят о том, кому из них быть царем.
1058
Lambert, Babylonian Wisdom Literature, pp.230, 232. Последняя предвосхищает современную поговорку: "С такими друзьями и враги не нужны".