К позднему периоду относится вавилонский "Диалог о пессимизме", обычно датируемый первой половиной первого тысячелетия. Этот диалог между хозяином и его рабом построен по простой модели: вельможа рассказывает своему рабу о своих планах развлечься и получить определенное удовольствие. Раб отвечает, описывая достоинства данного предложения. Затем хозяин неожиданно решает не осуществлять данный план. Раб безотлагательно находит убедительные причины отказаться от этого плана:[1068]
"Раб, слушай меня". "Я здесь, господин мой, я здесь".
"Быстро достань колесницу мне и запряги ее,
чтобы мог я выехать в чистое поле".
"Езжай, господин, езжай. Охотник всегда имеет полный желудок.
Охотничьи собаки раздробят кости добычи,
Охотничий сокол сядет,
И быстрый дикий осел… (.)"
"Нет, раб, я ни в коем случае не поеду в чистое поле".
"Не езжай, господин, не езжай.
Охотничье счастье переменчиво:
Зубы охотничьи собаки сломаются,
Дом охотничьего сокола в […] стене,
А логовище быстрого дикого осла высоко в горах" (17–28)
"Раб, слушай меня"."Я здесь, господин, я здесь". "Я собираюсь полюбить женщину". "Полюби, господин, полюби. Мужчина, который любит женщину, забывает скорбь и страх" "Нет, раб, я ни в коем случае не полюблю женщину".
["Не] люби, господин, не люби.
Женщина — это волчья яма — волчья яма, дыра, канава.
Женщина — это острый железный кинжал, который режет горло мужчины" (46–52).
Как и у Екклесиаста, перебираются, а затем отбрасываются различные возможности получения удовольствия и общественной службы. Ничто не представляется стоящим господину, который потерял вкус к жизни. Заключение, однако, полярно противоположно заключению скептического ветхозаветного проповедника:
"Раб, слушай меня". "Я здесь, господин, я здесь".
"Что же тогда хорошо?"
"Приказать сломать шею мне и тебе, и выбросить нас в реку — хорошо".
"Кто настолько высок, чтобы взойти на небо?
Кто настолько велик, чтобы вместить подземный мир?"
"Нет, раб, я убью тебя и пошлю тебя первым".
"И мой господин не переживет меня и на три дня" (79–86).
Роль мудреца. Как и их вавилонские, хананейские, едомитские и египетские соседи, израильтяне с самого начала своего национального самосознания имели людей, знаменитых своей мудростью. Искусство давать мудрые советы не ограничивалось мужчинами, поскольку уже в начале израильской истории есть несколько указаний на мудрых женщин. Песнь Деворы упоминает ответ "умных из ее женщин", у которых мать Сисарина просила совета (Суд-5.29). Аналогичным образом в 2 Цар. 14.2-20 говорится об "Умной женщине" из Фекои, которая была не просто профессиональной плакальщицей. Ее слова в ст. 14 говорят о том, что она была знакома с приточными высказываниями мудрецов: "Мы умрем, и будем как вода, вылитая на землю, которую нельзя собрать". Другие ранние примеры включают советника Давида Ахитофела: "Советы же Ахитофела, которые он давал, в то время считались, как если бы кто спрашивал наставления у Бога. Таков был всякий совет Ахитофела как для Давида, так и для Авессалома" (2 Цар. 16.23); и умную женщину из Авела (места, знаменитого своими мудрецами), которая "пошла… ко всему народу со своим умным словом" (20.22).[1069]
Израильское учительство, несомненно, началось в родовом строе, где оно использовалось для подготовки каждого поколения для принятия ответственности за семью, землю и общественное руководство.[1070] Однако, учительство получило новое значение при Соломоне, при дворе которого оно пользовалось особой поддержкой и престижем. Литературные аспекты поучений уходят корнями в этот период, когда богатство, международные связи и занятия культурой Соломона соединились в движение, которое произвело библейские учительные писания. Оценка центральной роли Соломона в развитии этого официального учительства дана в 3 Цар.4.29–34 (Мф.5.9-14):
"И дал Бог Соломону мудрость, и весьма великий разум, и обширный ум, как песок на берегу моря. И была мудрость Соломона выше мудрости всех сынов востока и всей мудрости Египтян… И изрек он три тысячи притчей, и песней его было тысяча и пять… И приходили от всех народов послушать мудрости Соломона, от всех царей земных, которые слышали о мудрости его". (См. такжеПрит.1.1; 10.1; 25.1).
Непосредственный источник, из которого проистекало это движение, является спорным вопросом. Общепризнанно, что Соломон и его преемники учреждали школы, построенные по образцу египетских, для подготовки управителей, писцов и других чиновников для целей централизованного управления. Хотя и не лишенное здравого смысла, это предположение не имеет библейских доказательств. Первое упоминание о школе в еврейской литературе относится ко временам Сираха (ок. 180 г.; Сир.51.23). Таким образом, несмотря на традиционное толкование Иер.18.18, которое указывает на наличие трех служений — пророка, священника и мудреца, Р.Н.Уайбрей поставил под сомнение то, что учители занимали какое-либо особое место или составляли какой-либо особый класс. Напротив, он заключает, что они были интеллигенцией, независимо от профессий и должностей.[1071]
1068
В отличие от сатирического толкования Спейсер, настоящий анализ следует более серьезному толкованию, предложенному Lambert, Babylonian Wisdom Literature, pp. 139–141; цитаты — pp. 145-49. СМ. также T.Jacobsen in H.Frankfort et al., The Intellectual Adventure of Ancient Man (Chicago: 1946), pp.216-18 и W.S.LaSor, pp.104-6 in G.Rendsburg et al., eds.. The Bible World.
1069
Использование других приемов поучений, таких как басни (напр., Суд.9.8-15) и загадки (напр., 14.12–19), — дальнейшее свидетельство роли мудрых в Израиле. СМ.E.Jones, Proverbs and Ecclesiastes. Torch Bible Commentary (Naperville: 1961), pp.28–31.
1070
По поводу родового строя как обрамления развития как поучительных, так и юридических высказываний, CM.E.Gerstenberger "The Woe-Oracles of the Prothets", JBL 81 (1962): 249–263; и H.W.Wolff, Amos the Prophet: The Man and His Background, trans. F.McCorley, ed.J.Reumann (Philadelphia: 1973).