Молотильный ток, подобный тому, на котором Руфь убеждала Вооза выполнить обязанности второго вроде (Руф. З).
Со времен фундаментальной статьи Г. Гюнкеля[1260] ученые согласны с тем, что по жанру книга Руфи — новелла, короткий рассказ, высокохудожественный по стилю и композиции, в котором развитие сюжета проходит через несколько эпизодов до достижения развязки. Цель рассказа включает также поучение и наставление. Как таковой, он сравним с рассказами об Иосифе (Быт.37, 39–50), женитьбе Исаака (гл.24), Иуде и Фамари (гл.38) и придворной историей Давида (2 Цар.9-20). Эти целостные повествования разительно отличаются от собраний преданий, таких как циклы Авраама и Иакова в Быт. 12–36. Жанр отмечен возвышенным, почти поэтическим и ритмическим прозаическим стилем. Рассказы служат как развлечению, так и назиданию, сосредоточиваясь на деятельности Божественного провидения в жизни участников. От читателя ожидается и требуется участие в описываемых событиях; он должен учиться, подражая одним примерам и стараясь избегать других.[1261]
Как пример этой формы короткого рассказа Кн. Руфи является шедевром.[1262] Посредством совершенных изобразительных приемов, изысканности, явно увлеченно, но вместе с тем крайне немногословно автор рисует людей, которые при необычайном великодушии выглядят достоверно. В одной из плоскостей, это и есть цель рассказа: создать персонажи, которые живут, любят, роднятся так, чтобы быть воплощением еврейской концепции sedaqa ("праведность", "целостность"), конкретным примером жизни в соответствии с Божественным заветом. В рассказе нет злодея. Орфа оставляет свою свекровь лишь после второй просьбы, а ближайший родственник вполне согласен выкупить землю до тех пор, пока требование жениться на Руфи не ставит под угрозу его собственные наследственные дела. На этом фоне необыкновенная доброта и преданность Вооза, верность и обязательность Руфи и благоразумие и настойчивость Ноемини проявляются в их истинном свете. Они почти полностью являются олицетворениями hesed ("любящая верность"). Рассказ преподнесен с таким мастерством, что вызывает лишь восхищение.
В другой плоскости, рассказ сосредоточивается на происхождении Давида (4:176). Родословие в ст. 18–22 — очевидное позднее добавление также указывает на это. Здесь повествование о земных событиях в жизни простых людей помещается в рамки Божественного промысла. Таким образом, первоначальная цель повествования расширяется, чтобы? включать Божественное провидение и заботу в жизнь одной семьи. Она касается жизни всего народа, поскольку в сыне, рожденном Ноемини, начинается история Божественного правления при Давиде.[1263] Этим Книга связана с основной темой Библии — историей искупления. В свете этого поразительным представляется то, что автор определяет Руфь как «Моавитянку» в нескольких местах, где указание на ее этническое происхождение необязательно и даже излишне.[1264]
Отнюдь не будучи полемичной,[1265] Книга содержит свидетельства, подчеркиваемые и в других местах Ветхого Завета (напр., в Кн. Ионы), о том, что милость Божия не ограничивается исключительно Израилем. Идеальный царь Давид и, впоследствии, Мессия, происходят от смешанной линии.[1266]
Однако основной замысел Книги — показать милостивое попечительство Божие в жизни этой семьи.[1267] Фактически, основное главное действующие Лицо этой драмы — Бог, Чье присутствие в рассказе прослеживается от горькой жалобы Ноемини в 1.20–21:
"…не называйте меня Ноеминью (т. е. Приятной), а называйте меня Марою (т. е. Горькой); потому что Вседержитель послал мне великую горесть. Я вышла отсюда с достатком, а возвратил меня Господь с пустыми руками" к радостному кличу вифлеемских женщин в 4.17: "у Ноемини родился сын". Милостивое попечительство Божие становится особенно явным в свете молитв основных персонажей, включая пламенное благословение Воозом Руфи в 2.12; 3.10 и неожиданное возвращение надежды к Ноемини в 2.20; каждая из них получает ответ в развязке Книги. Это Книга о Божественном руководстве событиями жизни всех, кто верит в Него. Именно Богом данного «пристанища» (1.9; 3.1) добиваются "строящая интриги старушка и молодая, умащенная благовониями, женщина с помощью маленьких хитростей".[1268]
И все же Книга Руфи подчеркивает, что Бог есть причина всего, иначе, чем большинство других ветхозаветных Книг.[1269] Нет никаких указаний через сны, ангельские посещения или голос с неба, нет пророка с его "так говорит Господь". Бог действует за сценой, через обычные побуждения или события рассказа. Он "везде — однако полностью скрыт за чисто человеческими совпадениями или планами, такими как случайные шаги молодой девушки или рискованный план пожилой женщины".[1270] Таким образом, автор подчеркивает один из аспектов Божественного провидения — его тайность. Он скрывает попечительство Божие за обычной человеческой причинно-следственной связью[1271] просто потому, что он верит в его скрытую природу. Однако эта богословская концепция, с одной стороны, абсолютной, а с другой стороны, скрытой причинности, — уникальна. Придворная история Давида (2 Цар.9-20) и рассказ об Иосифе (Быт.37, 39–50), среди прочих, также подчеркивают полный н постоянный контроле Божий над событиями, — не открыто и сверхъестественно, но неощутимо и естественно, посредством течения земной жизни. Временами Бог действительно открыто вмешивается в ход человеческих событий, чтобы достичь целей искупления. Однако в Книге Руфи Он действует гораздо тоньше — через события и побуждения каждодневной жизни обычных людей, волнения которых мало кого затрагивали вне их прямого окружения. Посредством своей верности и тайного Божественного попечительства этот род был сохранен для Израиля, что было весьма немаловажно, поскольку от него произошли великий Давид и, много поколений спустя, Величайший Сын великого Давида.
1261
см., в частности, E.F.Campbell "The Hebrew Short Story: Its Form, Style and Provenance", PP.83-101 in H.N.Bream, R.D.Heim6 and C.A.Moore, eds., A Light Unto My Path (Philadelphia: 1974).
1262
По поводу литературных приемов, посредством которых автор искусно строит свой рассказ, см. Введение к кн. Campbell, Ruth. Anchor Bible 7 (Garden City: 1975), pp.3-23.
1264
1.22; 2.2; 4.5, 10; кроме того, ее иностранное происхождение подчеркивается в 2.6, 10.
1265
Ряд исследователей считают, что именно в этом и есть основная цель Книги, истолковывая ее как противопоставление идее исключительности, выраженной после пленения в книгах Ездры и Неемии. Библиографию см. в КН.Rowley, The Servant of the Lord, p. 173.
1266
см. Мат. 1.5. В то время, когда разделение существовало в израильском обществе и вере (а так же в иудаизме), Руфь и Иона показывают, что значительная часть ветхозаветного общества признавала подлинно универсальный характер ее жизни и деятельности.
1271
Это руководство проявляется не только в сознательных поступках персонажей. В 2.3 "случилось, что та часть поля принадлежала Воозу…" В Книге, столь насыщенной руководством Божиим, объяснение знакомства Руфи с Воозом случаем явно должно значить обратное: для Руфи это было чистой случайностью, но не для Бога.