(4) Различные социальные и юридические обычаи, встречающиеся в патриархальных повествованиях, могут быть сопоставлены с широким кругом социально-юридических обычаев, встречающихся как во втором, так и в первом тысячелетии, показывая, что эти повествования достоверно отражают давние традиции Ближнего Востока.[191] Эти социально-юридические параллели следует использовать с большой осторожностью. На этом основании часто делались попытки датировать эпоху патриархов первой половиной второго тысячелетия, указывая на параллели с текстами, относящимися к этому периоду, в частности, с текстами Нузи.[192] Более свежие исследования показали необоснованность этой методологии по той простой причине, что период действия обычаев,[193] оказался недостаточно точным хронологически, чтобы служить целям датировки. Обычай является хронологически значимым только в том случае, если может быть показана его принадлежность определенному периоду, однако социально-юридические обычаи древнего Ближнего Востока имели чаще всего очень длительный срок действия. В частности, следует отказаться[194] от особой связи между патриархальными повествованиями и характерной гуррской социокультурной средой, основанной на текстах Нузи, связи, которая часто преувеличивалась в аргументах, поддерживающих историчность патриархов.[195] Обычаи Нузи, использованные в сравнениях, были привлечены всего лишь из шести текстов от общей суммы около трехсот текстов семейных законов, найденных на месте раскопок, так что едва ли можно сказать, что они являются представительными даже для общества Нузи.[196] Во-вторых, обычаи Нузи демонстрируют гораздо больше схожести с социально-юридическими обычаями всего месопотамского мира вообще, чем это предполагалось ранее, и, следовательно, весь вопрос о самобытности гуррийской семейной жизни представляется крайне сомнительным.[197] Тем не менее, значительное число действительных параллелей, найденных между патриархальными обычаями и обычаями древнего Ближнего Востока, доказывает, что патриархальные предания точно отражают то социальное и историческое обрамление, в которое их герои помещены Библией.[198]
(5) Общая картина патриархальной религии является ранней и достоверной.[199] В частности, изображение Бога как личного Бога патриарха — главы клана (а не как Бога мест и святилищ, как это делалось у хананеев), заключающего односторонний завет и обещающего Божественную защиту, является достоверным. Далее, религия патриархов определенно не является «проекцией» в прошлое поздней Израильской веры. Некоторые черты, такие как регулярное использовние Божественного имени Ел вместо Яхве, полное отсутствие упоминаний или использования имени Ваал, непосредственность отношений Бога и патриархов (без посредничества священника, пророка или культа) и полное отсутствие упоминания об Иерусалиме,[200] четко указывают на это.
Другие линии доказательств менее очевидны.[201] Однако представленных свидетельств вполне достаточно, чтобы сделать вывод о том, что они были историческими фигурами. Это не значит, что хотя бы одно лицо или событие из патриархальных повествований было найдено во внебиблейских источниках; и вряд ли оно будет найдено, по той простой причине, что патриархальные повествования являются родовой историей. Сами патриархи были вождями полукочевых родов, чья жизнь мало кого интересовала вне их родового круга.
Хотя открытие заново древнего мира показало, что патриархальные повествования достоверно отражают тот период, в который Библия их помещает, означает ли это, что они являются «историей» в современном смысле слова? Всякое историческое произведение основано на реальных событиях в пространстве и времени. Между этими событиями и тем, что называется «историей» стоят две большие проблемы. Первая — это проблема знания. Каковы факты и как они сохранились? Если историк обладает докуметальными свидетельствами, каков промежуток времени между с-обытием и датой его записи? Если этот промежуток покрывается устным преданием, то существовали ли условия для точного сохранения фактов, такие как наличие связанной с ними социальной группы и исторической последовательности? Многое зависит от того, каким образом историк узнает о записываемых им событиях.
191
См. Bright, "History…", p.78 и далее; de Vaux, "Early History", p.241 и далее. Тщательный критический анализ см. Selman, "Essays on Patriarchal Narratives", pp.93-138.
192
Подкрепленный документами отчет о развитии этой методологии см. Selman, там же, стр.93–99.
193
Вся эта процедура оказалась подверженной ошибкам, вызванным поверхностным сходством. Приводимые параллели часто базировались на толковании сложных текстов без выполнения соответствующих исследований, необходимых для получения убедительной интерпретации текстов, как библейских, так и небиблейских, в их собственном литературном и культурном обрамлении прежде, чем пытаться проводить параллели. Эта критика особенно верна для трактовок, касающихся текстов Нузи.
194
см. особ. Selman, "The Social Environment of the PatriarchsB", Tyndale Bulletin 27 (1976): 114–136; de Vaux, "Early History" pp.241–256; и Thompson, "Historicity…" стр.196–297.
195
Эти параллели с текстами Нузи часто считаются важными согласно гипотезе, что они объясняют черты, которые не встречаются далее в Ветхом Завете, или неправильно поняты последующими редакторами Пятикнижия. Далее, обычаи Нузи чаще всего определяются как гуррские на основании предполагаемой разницы между обычаями Нузи и обычаями общей ассиро-вавилонской культуры, которая по-иному сформировала ткань общества Нузи. Этот предполагаемый гуррский фон патриархальных обычаев получил особое значение в связи с тем, что основное местонахождение гурров в Месопотамии находилось в той самой местности, из которой Библия ведет происхождение патриархов, т. е. в окрестностях Харрана.
198
Список таких обычаев, основанный на здравой сравнительной методологии см. Selman, "Essays on Patriarchal Narratives", pp. 125–129.
199
См. рассуждения в KH.Bright," History…", pp. 100–103; де Vaux "Early History", pp.267–287; и особ. G.J. Wenham, "The Religion of the Patriarchs", pp.157–188 в кн. "Essays…", под ред. Millard и Wiseman.
201
Единственным местом в Быт. 12–50, которое можно связать с общей мировой историей является нападение четырех царей в гл.14. Хотя пока не найдено какой-либо связи с известными событиями, имена царей хорошо подходят к именам второго тысячелетия. «Амрафел» может, вероятно, быть интерпретирован как «аморрей»; "Ариох" вероятно «гурр» ("Arriyuk" или «Arriwik» текстов Нузи); «Фидал» является древнееврейской формой «Тудхалиас» — имени четырех хеттских царей; а «Кедорлаомер» четко содержит два Еламских именных корня, пока еще не найденных вместе в других местах. По поводу «прото-арамейского» фона патриархальных повествований и спорного вопроса их отношения к Hapiru/Apiru, см. Bright, "History…", pp.90–95; de Vaux, "Early History", pp.200–209.