Преамбула (определяющая автора и приводящая его титулы): "Я Господь, Бог твой" (ст.2а). После недавнего драматического откровения Его имени, Бог не нуждается в других титулах.
Исторический пролог (указывающий предыдущие отношения между сторонами и подчеркивающий щедрость сюзерена по отношению к вассалам; эта щедрость является основанием для благодарности вассала и его будущей верности и послушания): "Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства" (ст.2б). Исторический обзор здесь является сжатым до минимума, поскольку недавнее драматическое Божественное избавление еще свежо в памяти Израиля.
В Ис. Нав.24 во время церемонии возобновления завета в Сихеме, исторический пролог является длинным и подробным (ст.2-13).
(3) Условия договора, состоящие из:
(а) основного требования союза и верности: "Да не будет у тебя других богов предлицем Моим" (Исх.20.3);
(б) частных условий (по действию договора, нормализующих отношения внутри империи) (Исх.20.4-17).
(4) Положения о:
(а) хранении текста (договора хранились в храме): скрижали, содержащие договор ст. 1-17, были помещены в ковчег завета (Исх.25.16; Втор.10.1–5.
(б) периодическом общественном чтении: (Втор. 31.10–13).
(5) Проклятия и благословения (налагаемые на вассала за нарушение или соблюдение завета): (Втор. 28.1-14) (благословения), 28.15–68 (проклятия).
В договор включались также положения о формальной клятве, в которой вассал клялся в послушании, и о религиозной церемонии, часто с кровавыми жертвами, в которой утверждался завет (ср. Исх.24.). Договор носил личный характер и имел вид диалога "Я-Ты".
Эти близкие параллели, отмечающиеся и в деталях, показывают, что для удовлетворения религиозных и богословских нужд этих особых отношений была принята и расширена форма договора между сюзереном и вассалом. Таким образом, совершенно ясно, что Десять заповедей никогда не задумывались как система юридических норм, выполнение которых могло заслужить Божественное расположение. Они являются условиями заветных отношений, основанных и установленных на милости. Бог добровольно освободил Свой народ от египетского рабства и сейчас связывает его с Собой заветом. Пролог завета рассматривает это уже произошедшее избавление и таким образом образует керигму, провозглашение добрых вестей. Избавление уже совершено.
Однако завет угрожает также и серьезной опасностью. Он предполагает не только благословение за соблюдение, но и проклятие за несоблюдение. Обратите внимание на условия, изложенные в (Исх.19.5): "Если вы будете слушаться гласа Моего и соблюдать завет Мой, то будете Моим уделом из всех народов". Условия завета являются не только волей Господа для спасенного народа; они являются также источником Его гнева и отвержения, в случае, если народ не будет соблюдать их. Если бы Израиль нарушил завет, в некотором смысле он перестал бы быть народом Божиим. Именно в трениях между этими двумя утверждениями и проходила жизнь Израиля при завете Моисея; понять его последующую историю можно лишь в свете этого завета. В конце концов, список нарушений Израилем завета стал таким длинным и опасным, что Бог применил проклятие завета, посылая пророков с их призывом к покаянию и их объявлением о суде.
Десять Заповедей, следовательно, не являются законом в современном смысле слова, т. к. они не имеют четкого определения и не содержат наказания. Скорее, они являются "законодательной политикой, базовым заявлением о том поведении, которого общество Завета намерено придерживаться.[293] Когда Израиль принял завет и эти положения стали нормативными, возникла нужда представить их в форме, более подходящей для «закона» в современном смысле слова. Это развитие зафиксировано в "Книге завета" (Исх.20.23–23.33). Внимательное рассмотрение показывает, что большинство положений (20.1-17) здесь повторяются в форме особых законов. Здесь Израиль устанавливает конкретные формы для тех проявлений любви, которые требуются от него как народа Божия.[294]
293
Это понимание Десятисловия как "законодательной политики" подробно изложено D.R.Hillers, "Covenant: The History of Biblical Idea" (Baltimor: 1969), pp.88 и далее.
294
Эти законы часто рассматриваются как появившиеся много веков спустя в израильской истории. Действительно, они дополнялись и изменялись последующим опытом Израиля, поскольку ни одна система законов не может оставаться неизменной, когда меняются обстоятельства жизни народов, жизнь которых они регулируют. Тем не менее, имеются все основания полагать, что первоначальное ядро законодательства восходит к Моисею. Как было указано выше, потребность в этом проявилась достаточно четко. Далее, Моисей представлен как основатель правосудия, назначающий судей, когда в этом появилась большая нужда. Маловероятно, чтобы Моисей не начал процесс толкования положений завета и превращения их в форму законодательных норм, регулирющих поведение.