Затем приносящий клал свою руку на голову жертвы, что, по-видимому, символизировало отождествление с самим собой (Лев. 1.4), Исповедывался ли приносящий в грехах, представляя свою жертву, является открытым вопросом. Поскольку обряд Дня Очищения ясно указывает на такое покаяние (Лев. 16.20–21), представляется вполне вероятным, что оно было частью всех обрядов жертвоприношения. Кроме того, конкретные грехи указываются в связи с жертвой повинности и жертвой за грех (Лев.5.1–6.7), и, когда грешник признавал свой грех (Лев.4.14), или когда ему было указано на него (ст.28), он должен был принести жертву. Таким образом, принося жертву за конкретный грех, он, по-видимому, публично каялся в совершении данного греха.
Затем наступал драматический момент, когда приносящий должен был заклать свое животное, снять с него шкуру и разрезать его на части. Для человека древнего Израиля это кровавое действие само по себе не было отталкивающим, т. к. большинство израильских семей выращивали и убивали своих животных для пропитания. Однако любой, кто вырастил животное, может представить то ужасное чувство, которое возникает, когда необходимо его умертвить, даже для прекращения страданий. Однако левитское жертвоприношение не было задумано для того, чтобы вызывать отвращение, оно должно было давать приносящему чувство своей тождественности с жертвой (см. Лев.1.4). Приносимая жертва была не только лучшим животным, которое вырастил жертвователь, но и заменой ему самому. Вся последовательность действий должна была производить впечатления наказания, предусмотренного за грех — смерти.
Роль священника. В обязанности священника входило поддержание огня в жертвеннике (Лев. 1.7; 6.12 и далее). Можно предположить, что существовал обряд принятия жертвы, возможно, частично сохранившийся в словах "и приобретет он благоволение, во очищение грехов его". Когда приносящий закалывал животное, священник собирал кровь в сосуд и окроплял ею алтарь; остатком крови он обливал основание жертвенника (Лев. 1.5). Обряд жертвы за грех был несколько сложнее (ср. Лев. 4.4–7). Часть, предназначенная для сожжения, после мытья клалась на алтарь. При всесожжении вся туша животного (кроме шкуры) должна была сжигаться, но при других жертвах часть животного была долей священника и могла быть съедена им. Однако и здесь проводилось различие. В случае жертвы за грех священника или за грех всего общества5 священник не мог принимать часть ее, т. к. при этом он выступал и как священник, и как грешник. Он брал свою долю и сжигал ее за пределами лагеря.
В случае приношения мирного, когда жертва не должна была символизировать грех приносящего, и он, как и священник получал и свою долю.
Каждая деталь здесь имеет свое значение. Ответственность священников за обучение народа и наказание их за неисполнение — играют такую значительную роль в учении пророков, что мы не можем здесь не упомянуть об их важности.
Значение крови. Слово «кровь» встречается (и даже — акцентируется) на всем протяжении текста, содержащего законы о жертвоприношениях. Такое значение, придаваемое крови, многим кажется отвратительным, и обряд жертвоприношения иногда называется "религией бойни".[310] Тем не менее, необходимо понимать как сам факт, так и символизм требования кровавой жертвы. Она лежит в основе и христианской веры, как в жертве Христа на кресте, так и в символизме евхаристии. Разрешение проблемы очевидно: пролитие крови означает смерть жертвы. Символическое значение лежит в отождествлении приносящего с его жертвой, поскольку оно символизирует смерть грешника. Наказанием за грех является смерть, однако вместо грешника умирает животное.[311]
День очищения. Особое значение имел обряд Дня Очищения. Несмотря на то, что храм и система жертвоприношений исчезли, День Очищения (Йом Киппур) остается наиболее священным днем еврейского года.
Адекватность перевода продолжает вызывать споры. Основным значением, употребленного в данном месте еврейского слова, является «искупать», и поэтому слово «очищение» представляется более отвечающим концепции Книги Левит, чем "умилостивление".[312] Ударение здесь делается не столько на умилостивлении Бога, сколько на искуплении греха, хотя Новый Завет ясно использует умилостивление как одну из граней очищения (напр., Римл.3.25; 1 Ин.2.2). Очищение кровью и крышка ковчега завета (седалище Милости) помогают подготовить путь для этой доктрины.
Первосвященник выполнял роль посредника между Святым Богом и грешным человечеством. В символике скинии (позже храма) Яхве присутствовал между херувимами в Святом Святых. В День Очищения, первосвященник Аарон снимал свои священнические ризы, одевал простую белую одежду и совершал этот обряд. Сначала он совершал очищение себя и своего дома (Лев. 16.6), потому что он также был грешником и нуждался в искуплении своих грехов. Затем он приносил козла в жертву за грех народа (ст. 15). Оба раза он брал кровь и кропил ею крышку ковчега завета в Святом Святых (ст. 13, 17). Из-за нечистоты народа даже Святое Место рассматривалось как оскверненное и нуждающееся в очищении (ст.6).
Затем Аарон брал живого козла, клал руки на его голову и исповедывал над ним "все беззакония сынов Израилевых и все преступления их и все грехи их" и возлагал их на голову козла, которого отсылал в пустыню (ст.21). Особо указано, что "понесет козел на себе все беззакония их в землю непроходимую" (ст.21, ее необходимо понимать символически, как ее понимали еврейские пророки и авторы).
Сказано, что козел (получивший название козла отпущения) " пошел в Азазел" (ст.26 английского перевода RSV). Это выражение приводило к нескончаемым спорам между как еврейскими, так и христианскими толкователями. Было ли Азазел названием местности, синайского божества или Сатаны? Был ли козел для «Азазеля» приношением, чтобы умиротворить Сатану или какого-то демона? Любой из этих ответов противоречит основному духу Дня Очищения и не имеет каких-либо аналогов среди библейских священных обрядов. Слово «Азазел» нигде более не встречается. Несмотря на все эти трудности, наилучшим объяснением является рассмотрение «Азазел» как необычное производное еврейского глагола "azaF" ("снимать") и перевод всей фразы "для снятия [греха]".[313] Это отвечает символике действий, т. к. козел отпущения уносит грехи людей туда, где они уже не будут стоять между Богом и людьми.
Кодекс святости. Главы 17–26 Книги Левит, иногда называются кодексом святости. Согласно одной из форм документальной теории (см. стр.64), кодекс святости «Н» (от англ. Holy) был одним из документов, использованных при образовании Пятикнижия (или Шестикнижия) и был составлен автором из священников или школой в VII или VI вв.[314]
Вряд ли правильно называть это «кодексом». Скорее это свободное собрание принципов, представляющих образ жизни народа, призванного быть святым, и может быть лучше названо торой святости. Эти принципы не представляют собой пункты закона, но являются деталями, которыми народ Яхве должен подтверждать концепцию святости.
К примеру, сюда включен ряд святых праздников (Лев.23.1-44), таких как Суббота или Пасха. Субботний год должен был отмечаться каждые семь лет как время отдыха земли (Лев.25.1–7), а юбилейный год — каждые 50 лет как время искупления, когда рабы отпускались на волю, а собственность возвращалась ее первоначальному владельцу (ст.8-55). Однако Израильтяне не соблюдали эти «субботы»; и пророки (Иер.34.14–22), и (Иез.20.12–16) провозглашали, что Пленение было Божественным наказанием за это.[315]
Закон о любви к ближнему. Когда Христа спросили о том, какая заповедь закона является наибольшей, Он ответил двумя: — первой, взятой из Второзакония ("Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим"), см. стр.179), и второй, взятой из Книги Левит ("Возлюби ближнего твоего, как самого себя"; Мф.22.36–40; ср. Лев. 19.18). Закон о братской любви в Кн. Левит находится в конце ряда разнообразных законов, которые определяют святость (ст.2) в уважении отца и матери, соблюдении суббот, избегании идолопоклонства, принесении мирных жертв и оставлении части урожая для странников. Закон о любви к ближнему следует за предостережением от клеветы или "восстания на жизнь" (обвинения в смертном грехе?), от мщения и недоброжелательности к ближнему. Заповедь любви является прекрасным завершением законов, регламентирующих отношения между членами общества в повседневной жизни.
310
Этот факт постоянно подчеркивается в антисемитской литературе, в частности, в России — прим. ред.
311
В Новом Завете жертвы тельцов и козлов рассматриваются исключительно символически, "ибо невозможно, чтобы кровь тельцов и козлов уничтожала грехи" (Евр, 10.4). С другой стороны, жертва Христа является действительной, предложенной раз и навсегда (ст. 12).
312
В некоторых работах связь между словами «kipper» и «карат» ("искупать") отрицается, и происхождение «kipper» ведется от отдельного корня, означающего «умилостивлять». Однако чрезвычайно трудно поддержать мысль об умилостивлении в Книге Левит и Ветхом Завете вообще. Эта концепция, в основном, поддерживается сравнительными исследованиями, т. к. она часто встречается в не-Израильских религиях. Обсуждение умилостивления в Библии, CM.L.Morris, «Propitiation», NBD, стр.1287 и далее.
313
Выражение "la aza'zel" означает просто "к/для Азазела-снятия". "Отправляющий козла к Азазелу" (ст.26, RSV) является толкованием, а не переводом, поскольку дословное значение этого утверждения: "Отсылающий (или отпускающий) козла к/для Азазела (уничтожения)".
315
Очевидно, что, если Иеремия и Иезекииль говорили о длительном периоде несоблюдения, Суббота вряд ли является изобретением писателя из священников после Пленения. Недавнее рассмотрение раннего материала в т. н. Священническом документе, см. R.E.,"Pentateuchal Problems", стр.118 и далее в кн. " Tradition and Interpretation" под ред. G.W. Anderson.