Она чувствовала себя сильной военной державой и очень решительно придерживалась своих добрых намерений в отношении Англии и Франции.
Теперь появились совершенно новые виды оружия — самолеты, танки, самоходная артиллерия, механизация различных форм, которые изменили относительную мощность вооружения и казались единственными средствами, с помощью которых можно достигнуть победы. Турецкая армия далеко не была современной, она осталась в значительной мере такой же, какой вышла из последней войны. Я отлично понимаю то чувство военной осторожности, которое ослабило активность Турции в момент, когда все эти новые факты неожиданно возникли перед нею в начале больших сражений.
Но впоследствии все эти недостатки в значительной мере были исправлены.
Германские силы падают под мощным цепом союзных держав, и, учитывая тот вклад, который мы и Соединенные Штаты вносим в Италии и Франции, учитывая продвижение России в бассейне Черного моря, я чувствую, что турки еще никогда за время этой войны не находились в таком устойчивом положении, как сейчас.
Они не станут подвергать себя опасности, от которой они не уберегли бы себя, выступив на стороне своих друзей.
Я имею полномочия от Турецкого правительства заявить здесь сегодня, что на основе англо-турецкого союза Турция порвала всякие отношения с Германией.
Этот акт вливает новые жизненные силы в союз, который мы заключили с Турцией перед войной. Никто не может сказать, нападет ли Германия или Болгария на Турцию.
Если это случится, мы будем на ее стороне и соответствующим образом встретим германскую угрозу.
Никто не может рассчитывать вступить в это столкновение без ущерба для себя. Турецкие города могут подвергнуться бомбардировке, подобно той, которую мы уже пережили. Г-н фон Папен может быть отослан обратно в Германию и получить там кровавую баню, которой он едва избежал от руки Гитлера в 1934 году. Меня это не касается.
Политика Мустафы Кемаля была направлена к тому, чтобы добиться тесного единства между русским и турецким народами. Я надеюсь, что этот новый шаг должен будет привести к продолжению дружбы между Россией и Турцией.
(Сэр Хю О’Нил, консерватор, спрашивает: «Значит ли это, что Турция решительно вступила в войну на нашей стороне?»)
Вы, конечно, хорошо знаете, что существует разница между разрывом сношений с какой-либо державой и объявлением ей войны. Я не берусь предсказать, что может сделать другая держава.
В настоящее время речь каждого выдающегося политического деятеля в любой из побеждающих стран неминуемо сопровождается развернутым прогнозом по поводу будущей организации мира.
Меня сурово упрекали за последнее время в том, что я не занимался систематически этой важнейшей проблемой. Одно из моих затруднений состоит в том, что не от меня зависит предписывать законы всем нашим союзникам. Если бы все этого захотели, я мог бы предложить некоторые свои соображения.
Но, как ни странно это выглядит, государства, подобные Соединенным Штатам Америки и Советской России, могут пожелать иметь собственное суждение об этих вопросах, и они могут выразить это не совсем так и не в тех самых словах, которые вызвали бы бурные аплодисменты в этой Палате. Я очень сожалею об этом. Ничто не доставило бы мне большего удовольствия, чем возможность посвятить несколько часов изложению перед Палатой моих личных идей по доводу общего проекта.
Но было бы очень затруднительно для всех нас, если бы я начал трактовать эту тему здесь и вступил бы в противоречия с нашими многочисленными союзниками.
Время от времени самые видные люди делают многочисленные красноречивые заявления относительно будущей организации мира. Я лично предпочел бы выслушать мнения других великих наций, прежде чем взять на долю нашей страны разработку слишком многих деталей.
Разве мы не можем удовлетвориться общими заявлениями, с которыми мы все согласны, заявлениями о том, что необходим Международный совет для сохранения мира, который будет создан и руководим в первую очередь ведущими державами, выигравшими войну, и что впоследствии другим державам, а затем и всем державам будет предложено участие в этой мировой организации?
Разве мы не можем удовлетвориться этим и сосредоточить наши усилия на борьбе за победу и вести себя таким достойным образом во время войны, чтобы с нашими словами считались по заслугам, когда мы придем к организации мира?
Палате должно быть известно о том, что в Вашингтоне в ближайшее время начнутся важные переговоры. Когда они закончатся, мы все гораздо лучше будем представлять себе свое положение.