Он разделся, залез в воду в указанном оцелотом месте и начал плескаться. Как раз, когда он купался, королевская карета выехала на берег реки. Оцелот со всех ног кинулся к карете и закричал:
– Сюда! Скорее! Помогите! Маркиз де Хиробрин тонет!
Король, услышав эти крики, приоткрыл дверцу кареты. Он сразу же узнал оцелота, который так часто приносил ему подарки, и немедленно послал своих слуг выручать маркиза де Хиробрина.
В то время, как бедного маркиза вытаскивали из реки, оцелот рассказал королю душераздирающую историю о том, что во время купания у его господина воры украли всю одежду. (На самом же деле пушистый хитрец засунул крестьянскую одежду хозяина под большой камень.)
Услышав это, король в тот же миг приказал принести для маркиза де Хиробрина один из лучших нарядов королевского гардероба. Первая часть плана оцелота прошла без сучка, без задоринки. «Так же просто, как крафтить из древесины доски», – довольно подумал оцелот про себя.
Король отнёсся к сыну мельника очень ласково и даже пригласил сесть в карету и принять участие в прогулке. Да и королевской дочери юноша приглянулся. Уж очень королевское платье было ему к лицу. Оцелот, радуясь, что все идёт, как он задумал, весело побежал перед каретой. Его хитроумный план был ещё далёк от завершения.
По дороге он увидел селян, косивших на лугу траву.
– Кому принадлежит этот луг?
– Страшному людоеду, который живёт в замке, – ответили косари.
– Сейчас сюда приедет король, – грозно крикнул оцелот, – и если вы не скажете, что этот луг принадлежит маркизу де Хиробрину, вас всех изрубят на мелкие кусочки!
В своё время оцелот прочитал книжку Мяукколо Муркиавелли «Король-кот» и навсегда запомнил слова: «Может возникнуть спор, что лучше: чтобы так называемые хозяева кота любили или чтобы его боялись.
Говорят, что лучше всего, когда боятся и любят одновременно; однако любовь плохо уживается со страхом; поэтому если уж приходится выбирать, то надёжнее выбирать страх». Именно поэтому он решил, что самый простой способ добиться чего-нибудь от селян – хорошенько их напугать.
Тут как раз подъехала королевская карета, и король, выглянув из окна, спросил, кому принадлежит этот луг.
– Маркизу де Хиробрину! – ответили в один голос косари, испуганные угрозами оцелота. Сын мельника не поверил своим ушам, зато король остался доволен и сказал:
– Дорогой маркиз! У вас замечательный луг!
А между тем оцелот бежал все дальше и дальше, пока не достиг следующего поля, на котором вовсю трудились жнецы.
– Кому принадлежит это поле? – спросил их оцелот.
– Страшному людоеду, – ответили они, не отрываясь от работы.
– Сейчас сюда приедет король, – опять крикнул оцелот, – и если вы не скажете, что это поле принадлежит маркизу де Хиробрину, вас изрубят на мелкие кусочки!
Через минуту к жнецам подъехал король и спросил, чьи это поля они жнут.
– Поля маркиза де Хиробрина, – был ответ.
Король от удовольствия захлопал в ладоши и сказал:
– Дорогой маркиз! У вас замечательные поля!
А оцелот все бежал и бежал впереди кареты, и всем, кто попадался навстречу, велел говорить одно и то же: «Это дом маркиза де Хиробрина, это мельница маркиза де Хиробрина, это сад маркиза де Хиробрина, это болото маркиза де Хиробрина, это лужа маркиза де Хиробрина…»
И вот наконец оцелот прибежал к воротам прекрасного замка, где жил очень богатый и страшный людоед, тот самый, которому принадлежали все земли, по которым пробежал оцелот, а теперь ехала королевская карета.
Оцелот заранее разузнал всё об этом великане. В газете «КриперЪ» утверждалось, что сила великана в деньгах. Но это вызывало у оцелота сомнение. Куда больше он верил газете «Аргументы и шалкер», где было написано, что сила людоеда крылась в том, что он мог превращаться в кого угодно – странника Края, грибную корову, слизня…
Оцелот подошёл к воротам замка, учтиво постучал и вежливо попросил допустить его к хозяину.
Людоед принял кота со всей учтивостью, на какую был только способен: ведь он никогда не видел, чтобы оцелот разгуливал в сапогах, да ещё и говорил человеческим голосом. А сам людоед в свою очередь был не только прожорливым, но и крайне любопытным. А ещё он очень, ну просто очень любил хвастаться.