[¹Согласно библейскому преданию, богатырь Самсон, взятый в плен филистимлянами, разрушил колонны в храме, где собрались враги, и погиб вместе с ними под обломками здания.]
Он состоял в том, чтобы по возможности незаметно добраться до дома, неожиданно войти в гостиную,где наверняка сидел гость, захватить врасплох и гостя и хозяев, потребовать от всех троих объяснения и окончательно разобраться в этой таинственной путанице наших семейных отношений. Я должен поговорить с глазу на глаз с матерью,сестрой и ее поклонником и заставить всех троих признаться во всем.
«Да! – говорил я сам себе, яростно вонзая шпоры в бока коня. – Да, они должны признаться во всем! Каждый из них и все вместе, или…»
Я не мог решить, что же мне делать с матерью и сестрой. Впрочем, темные замыслы, вспыхнувшие на пепле гаснущей сыновней и братской любви, уже зловеще гнездились в моем сердце.
Если же Ринггольд откажется сказать мне правду, я отхлещу его арапником, а затем вышвырну вон и навсегда запрещу ему появляться в том доме, где отныне я буду хозяином. Что касается приличий, то об этом не могло быть и речи. Сейчас мне было совсем не до того. С человеком, который пытался убить меня, никакое обращение не могло быть слишком грубым.
Глава LX
ДАР ВЛЮБЛЕННОГО
Я уже говорил, что намеревался войти в дом незамеченным. Поэтому, из осторожности, подъезжая к плантации, я свернул с дороги на тропинку, идущую вдоль водоема и апельсиновой рощи.Я надеялся, что если подъеду к дому сзади, то меня никто не заметит.Рабы, работавшие внутри ограды, могли увидеть меня, когда я ехал по полю, но это были полевые рабочие. Я больше всего опасался, чтобы меня не заметил кто-нибудь из домашней прислуги.
Черный Джек домой не поехал; я велел ему ждать меня в условленном месте, там я его и нашел. Приказав ему следовать за собой, я помчался дальше. Миновав поля, мы въехали в лес и здесь спешились. Отсюда я отправился один.
Как охотник,подстерегающий дичь,или как дикарь,который крадется к спящему врагу, – так подкрадывался я к дому, к моему дому, к дому моего отца, к дому моей матери и сестры. Странное поведение для сына и брата!
Ноги у меня дрожали, колени подгибались, грудь вздымалась от волнения и от неистового гнева.На одно мгновение я остановился.Мне вдруг ясно представилась неприятная,недостойная сцена, в которой я собирался принять участие. С минуту я колебался.Может быть, я даже вернулся бы и подождал другого подходящего случая,чтобы выполнить свое намерение не столь насильственным образом, но как раз в эту минуту до меня донеслись голоса, сразу укрепившие мою решимость.Я услышал веселый, звонкий смех сестры и… другой голос. Я сразу узнал скрипучий тенорок ее презренного вздыхателя. Эти голоса привели меня в ярость, словно они ужалили меня. Мне показалось, что в них звучит какая-то насмешка надо мной. Как могла сестра так вести себя? Смеяться, когда я изнемогал под гнетом самых мрачных подозрений?
И тут все мысли об ином, более достойном образе действий сразу исчезли. Я решил привести свой план в исполнение, но прежде всего выяснить, о чем они там говорят.
Я подошел ближе и прислушался.Они были не в доме, а прогуливались по опушке апельсиновой рощи. Неслышно ступая, осторожно раздвигая кусты, то сгибаясь, то выпрямляясь, я вдруг оказался в каких-нибудь шести шагах от них. Сквозь листву я ясно видел платье сестры и отчетливо слышал каждое их слово.
Очень скоро я убедился, что их разговор как раз подошел к решительному моменту. По-видимому,Ринггольд только что впервые сделал официальное предложение сестре, и именно это и вызвало у нее смех.
– Так,значит,вы в самом деле желаете назвать меня своей женой? Вы говорите это серьезно?
– Да, мисс Рэндольф.Не смейтесь надо мной! Вы знаете, сколько лет уже я люблю вас самой преданной любовью.
– Нет, не знаю. Откуда мне это знать?
– Ведь я говорил вам об этом.Разве я не повторял вам это сотни раз?
– Слова! Я не очень ценю слова в делах такого рода. Десятки мужчин уже говорили мне то же самое,хотя, как я полагаю, они мало интересовались мной. Язык – великий обманщик, мистер Аренс!
– Но мое отношение к вам свидетельствует об искренности моих чувств. Я предлагаю вам свою руку и все состояние.Разве это не достаточное доказательство моей преданности?
– Конечно, нет,глупец вы этакий!Да если б я вышла за вас, состояние все-таки осталось бы вашим.А кроме того,у меня самой есть небольшое состояние, и оно перешло бы под ваш контроль.Вот видите, все складывается, несомненно, в вашу пользу.
И она снова расхохоталась.
– Нет, мисс Рэндольф, что вы! Я и не подумал бы притронуться к вашему состоянию. Если вы примете мою руку…
– Вашу руку,сэр? Когда хотят добиться от женщины согласия,ей предлагают не руку, а сердце! Да, сердце!
– Что ж, вам известно, что в сердце мое уже давно принадлежит вам. Об этом знает весь свет.
– Ах,значит,вы всем об этом рассказали?Вот это уж мне совсем не нравится!
– Вы слишком жестоки ко мне!У вас было довольно доказательств моей долгой и преданной любви. Я давно объяснился бы с вами и попросил стать моей женой, если бы… – Тут он вдруг запнулся.
– Если бы не что?
– По правде сказать,я не мог полностью распоряжаться собой, пока был жив мой отец.
– Ах, вот как?
– Но теперь я сам себе хозяин,и,если, дорогая мисс Рэндольф, вы соблаговолите принять мою руку…
– Опять руку! Кстати,говорят, что эта рука не особенно-то щедра. Если бы я приняла ваше предложение, то вряд ли я имела бы деньги даже на карманные расходы – на шпильки да булавки, ха-ха-ха!
– На меня клевещут враги, мисс Рэндольф. Но клянусь, что в этом отношении вам никогда не придется на меня жаловаться.
– А я в этом не вполне уверена,несмотря на ваши клятвы. Обещания, данные до свадьбы, часто потом забываются.Я не могу доверять вам, любезный друг, нет, нет!
– Уверяю вас, что я заслуживаю доверия!
– Не уверяйте!У меня нет никакого доказательства вашей щедрости. Послушайте, мистер Ринггольд, вы еще ни разу в жизни не сделали мне ни одного подарка.
Тут она снова расхохоталась.
– О, если бы я знал, что вы его примете!Я отдал бы вам все, что у меня есть!
– Ну хорошо. Я испытаю вас. Вы должны сделать мне подарок.
– Назовите только, что вы хотите, и любое ваше желание будет исполнено!
– Вы думаете, что я попрошу у вас какой-нибудь пустячок– лошадь, пуделя или какую-нибудь блестящую безделушку? Уверяю вас, ничего такого не будет.
– Мне все равно– ведь я предложил вам все свое состояние.Стоит ли говорить о какой-нибудь его части!Вам достаточно только высказать свое желание, и оно будет исполнено.
– Ах, какая щедрость!Ну хорошо. У вас есть одна вещь, которую мне очень бы хотелось иметь, очень! Вы знаете,я даже собиралась попросить вас, чтобы вы мне ее продали.
– Что же вы имеете в виду, мисс Рэндольф?
– Плантацию.
– Плантацию?
– Совершенно верно.Но не вашу, а одну из тех,которыми вы владеете.Это плантация, некогда принадлежавшая семье метисов на Тупело-Крик. Кажется, ваш отец купил ее у них?
Я обратил внимание на особое ударение, которое Виргиния сделала на слове «купил».Я заметил также, что Аренс явно смутился, когда отвечал ей.
– Да,да… Это верно… Но вы удивляете меня, мисс Рэндольф. Почему вам захотелось сейчас получить эту плантацию, раз вы можете стать хозяйкой всего моего состояния?
– Это уж мое дело.Мне так хочется.На это у меня есть особые причины.Я люблю это место… Оно очень красиво, и я часто гуляю там.Не забывайте,что наш старый дом переходит к брату.Не всегда же он будет жить холостяком! А мама захочет жить только в собственном доме… Но нет, я не стану объяснять вам причины. Делайте подарок или нет – как вам угодно.