Здесь дорога кончается. На повороте автобусная остановка. Слева от нее большая парковка, почти полностью заставленная автомобилями. Рядом с причалом бензозаправка, на которой, судя по вывеске, можно купить все для лодок. Дорожный указатель указывает дорогу к гавани для яхт, которая находится по соседству.
Среди красных домиков выделяется один старый желтый каменный дом. На двери старомодная вывеска.
«Администрация порта» – значится на ней.
Под табличкой кто-то наклеил самодельный плакат «Краеведческий музей & библиотека».
Я сижу в так называемой библиотеке. Размером она с нашу с мамой квартиру. И явно работает на общественных началах. Так, во всяком случае, было написано в коридоре.
Тетка за стойкой странно посмотрела на меня, будто я бомж какой-то, но ничего не сказала. Только кивнула и поправила очки на носу указательным пальцем.
Живот урчит, переваривая украденный в магазине бутерброд, и я наконец-то согреваюсь. Теплый и сытый, я поудобнее устраиваюсь в кресле перед старым компьютером с толстым экраном. Такой в Интернете не то что продать, даже бесплатно уже не отдать.
В книжных стеллажах вдоль стен – книги, посвященные шхерам, и старые морские карты.
Красть здесь нечего. Это было первое, что я проверил.
Гуглю Игоря, но безрезультатно. Впрочем, в этом нет ничего странного, потому что
а) я не знаю его фамилию, б) зачем полиции сообщать имена задержанных. Порывшись как следует, нахожу заметку в районной газете. Там написано, что
В понедельник в промышленном районе под Фруэнгеном в ходе задержания произошла перестрелка между полицией и группой подозреваемых.
Там написано только это и что начато внутреннее расследование, что говорит о том, что это не первый такой инцидент.
Не знаю, что такое инцидент, и мне лень гуглить. Вместо этого набираю в поисковике «Стувшер» и «снять комнату».
Компьютер долго думает и выдает пустую страницу.
Я пробую «Стувшер» и «вакансии» больше из любопытства, потому что работать мне совсем не хочется. Ни в Стувшере, ни где-либо еще.
Компьютер кряхтит, словно я попросил о невозможном. Словно спросил размер Вселенной или в чем смысл этой чертовой жизни.
Ну тут поисковик выдает один результат.
Я кликаю и читаю объявление. Снова и снова, одновременно продумывая план действий.
Семья, проживающая недалеко от Стувшера, ищет помощника для своего сына-подростка с инвалидностью. От кандидата ждут не выполнения стандартных обязанностей помощника, поскольку родители сами ухаживают за ним, а общения и поддержки. Их сыну нужен компаньон, который будет читать ему книги, слушать с ним музыку и помогать по дому.
Я закрываю глаза и напряженно думаю.
Естественно, у меня нет никакого желания развлекать калеку в Стувшере, но теплая постель и горячий душ звучат заманчиво. Может, неплохо было бы затаиться и денег подзаработать, пока не придумаю, как выбраться из всего того дерьма, в которое меня угораздило вляпаться.
Пернилла
Я еду в метро до станции «Фридхемсплан», где находится хоспис.
Одна из медсестер позвонила сообщить, что отцу стало хуже и что он хочет меня видеть. Я, разумеется, встревожилась, но не восприняла это сообщение серьезно: я часто получаю такие звонки, когда у отца плохое настроение.
За окном пролетают свежая зелень деревьев и цветущая сирень. При других обстоятельствах я бы наслаждалась зеленью и теплом, но не сегодня. Отец при смерти. От Самуэля по-прежнему нет вестей.
Три дня.
Три дня прошло с тех пор, как я выгнала его из дома, и мне стоит невероятных усилий не набрать его номер. Никогда раньше мы не расставались так надолго.
Я закрываю глаза, чувствую тепло солнца, согревающего лицо через стекло, и думаю о том майском дне восемнадцать лет назад, когда на свет появился Самуэль.
Папа все время был в больнице. Мерил шагами коридор перед родильным отделением, волнуясь, словно будущий отец. Одна из акушерок даже решила, что он мой муж. Отца это здорово рассмешило, мне же было страшно неловко.
Сами роды я помню плохо, помню только, что больно было нечеловечески. Но боль сменилась ощущением бескрайнего счастья, стоило мне прижать мокрое маленькое тельце сына к груди. Я сразу поняла, что назову его Самуэлем.
Может потому, что в то время читали в библейской школе Первую книгу пророка Самуила (Первую книгу Царств). Тот рассказ, в котором Бог зовет Самуила, а он не понимает. Может, меня привлекло то, что Самуил был избранным, только он слышал голос Бога. Может, я подумала, что в наше время эта книга так актуальна, потому что голос Бога легко тонет в информационном шуме из телевизора, радио и рекламы.