Он поднес к лицу руку и, вцепившись зубами в мякоть у большого пальца, завыл. Глаза тут же наполнились слезами.
Ирма не должна умереть. Не должна.
Никогда. Он не позволит этому случиться.
– Сегодня мне нельзя далеко уходить, – сказала Ирма, когда они встретились рядом с детской площадкой. – К нам приедут гости. Давай просто посидим на лавочке?
Саша молча кивнул.
После ночного кошмара его не отпускало какое-то вязкое чувство глухой безнадеги. Будто он медленно, но неуклонно сползал в пропасть, откуда тянуло могильным холодом. Ничего не помогало, никакие альпинистские приспособления! И миллиметр за миллиметром он погружался в ущелье, все глубже и глубже.
– Мы должны что-то сделать, – наконец подал он голос. – Почему ты должна умереть вместо того, кто должен? Ведь это неправильно! Это ваша родственница больная, а не ты! Почему вместо нее должна страдать ты?
Ирма развела руки в стороны, и на ее лице появилась жалкая улыбка:
– Я не знаю. Но, наверное, так хочет бог.
Ковалев сердито засопел:
– Пусть этот бог усыновляет себе дочку и забирает ее сердце.
– Не усыновляет, а удочеряет, – поправила его девочка.
– Фиг с ним.
Ирма посмотрела на свои аккуратно подстриженные ногти:
– Знаешь, у меня такое чувство, что меня специально удочерили. Для этой операции.
– А твои приемные родители не боятся? Ведь когда все узнают, их посадят в тюрьму!
– Не посадят.
Саше сделалось жарко, в висках снова начало покалывать. От такой несправедливости его распирало от возмущения и буквально скручивало в узел.
– Но почему?!
– Мама утопит меня в ванне. А потом их знакомый врач сделает операцию, и мое сердце поставят той самой тете с больным сердцем. Все подумают, что я просто утонула. Да и кто будет меня искать? Разве что ты. Слушай, а может, это все-таки хорошо, Саша? Ведь неспроста говорят «все к лучшему». Я дам жизнь другому человеку!
– Это неправильно. – Ковалев упрямо покачал головой.
– Саша, мне очень приятно, что ты так волнуешься за меня. Но…
– Что «но»?
– Я должна тебе сказать очень плохую вещь.
Он сгорбился, невидяще глядя перед собой. Что же может быть хуже?! Ирмы скоро не будет с ним. Что еще такого ужасного она собирается ему сообщить?!
– Говори, – выдавил он.
– Я не только себя не вижу в будущем.
– То есть?
– Нас обоих не будет в будущем.
Саша обхватил виски руками, пытаясь унять ноющую боль.
– Что это значит?
– Когда меня не станет, ты начнешь меня искать. Ты придешь ко мне домой, и мой папа задушит тебя ремнем.
Ирма произнесла это таким обыденным тоном, как если бы сообщала ему о том, что на ее платье разъехался шов.
– Меня убьет твой приемный отец? – помедлив, спросил Саша.
– Да, я же сказала.
Он подумал о топоре, которым он во сне раскроил голову отчима Ирмы. Ковалев также вспомнил выпученные от ужаса глаза мужчины, раззявленный в панике рот, выплевывающий обломки зубов, и его передернуло.
– Я сильный, – тихо произнес он, инстинктивно распрямив плечи. – Не думай, что… если я ударился головой в детстве, то со мной можно легко справиться.
Ирма ласково прижалась к нему.
– Я знаю. Ты мой сильный рыцарь, – прошептала она.
– Я не брошу тебя.
Ирма всхлипнула.
– Я… очень боялась, что ты испугаешься, когда я тебе скажу правду. Я думала, ты убежишь, как только ты все узнаешь. Но я вижу, ты ничего не боишься. Я надеюсь, мы с тобой увидимся на небесах. И тогда мы будем счастливы.
– Я хочу с тобой быть тут, на земле! – воскликнул Саша. – Мне не нужны небеса! И я не верю в бога! Скажи, ты любишь их? Ну, родителей?
Ирма вздохнула с горечью.
– Как я могу любить тех, кто убьет меня? И моего любимого парня?
Ковалев почувствовал, как по телу разливается возбуждающая истома.
– А тебя не пугает, что… тебя тоже скоро не будет? – робко спросила девочка.
Он сцепил перед собой пальцы в замок, затем расцепил и сжал в кулаки.
– Если не будет тебя… Мне плевать, что будет со мной, – отозвался он.
Ирма снова прижалась к нему, бережно гладя по крепкому плечу.
– А если нам пойти в полицию? – предложил Саша. – Я расскажу, как ты все угадала с Масей. Ты ведь необычная девочка!
– Нам никто не поверит, – возразила Ирма. – Как ты себе это представляешь? Скажешь, что нас убьют в будущем? Нас еще в психушку отправят.
Ковалев подавленно молчал. Перед глазами вспыхивали ослепительно-белые розы, сквозь которые виднелся топор. Топор, ждущий своего часа.
– Послушай, Ирма… – вновь заговорил Саша, внимательно осматривая костяшки пальцев. – А что, если…
– Если что?
– Если твоих родителей не станет?