Глов протягивает руку, которую Дин рьяно жмет, и тут же спрашивает:
— Ты тоже боец?
— С таким-то лицом? Черт, нет, — давится смешком Глов. — Я — военный.
Глаза Дина округляются, и я добавляю:
— Слишком красив для этого, но это его не остановило.
Глов снова смеется и смотрит на меня.
— Слышал, ты до сих пор бьешься. Непобедимо.
— Ага.
— Может, у меня получится посмотреть следующий бой.
— Может, — пожимаю я плечами.
— Ладно, Келлар, нужно возвращаться назад за стол. Там маленькая официантка ждет, пока я вытатуирую свое имя на ее попке, — он снова ударяет кулаком по моему кулаку и исчезает на второй части патио, где я замечаю двоих ребят, ждущих его.
— Откуда ты знаешь его? — вопрос Дина следует после прибытия нашей еды.
После вежливого «спасибо» официантке, которая, очевидно, положила глаза на Глова, я отвечаю:
— Со старшей школы. Привыкли закатывать вечеринки.
— Ты закатывал вечеринки?
— Если Эрин решала закатить одну, Макс делала ее великолепной, а мы с Люком убеждались, что присутствовали все нужные люди. Горячие цыпочки для меня и чувачки для него.
Мои воспоминания заставляют Дина смеяться с полным ртом еды, пока я ухмыляюсь.
Черт, я помню, как задерживал взгляды на Макс даже тогда. Неважно, сидела ли у меня на коленях какая-либо девочка, жаждущая моего внимания. Мне не нравилось, когда кто-либо другой прикасался к Макс. Если подумать, один раз игрок в бейсбол сдвинул руки вниз по ее заднице во время танца, и я поставил ему фингал. Его глаз распух так, что не открывался целый день. А что? Не надо на меня так смотреть. Его гребаные руки не имели никакого сраного отношения к ее заднице, если они просто танцевали. Что значит: я и сам так танцую? Кажется, вы не понимаете.
Слизывая соль с пальцев, Дин спрашивает:
— Хочешь поговорить об этом?
— О чем?
— О Макс.
Из меня вырывается рычание.
— А что с ней?
— Ты ушел сегодня утром со сраной улыбкой на лице, а в следующий раз, когда я тебя увидел…. Ну, ты проделал дыру в стене, — он откусывает от своего бургера. — Так что стряслось?
— Откуда у тебя ожог?
Голова Дина снова поникает, и он замедляет процесс пережевывания.
— Хочешь поговорить о моем любовном дерьме, малец? Значит, придется поговорить о своем домашнем дерьме. Идет?
Звучит справедливо, вы не находите?
Он вытирает руку о салфетку.
— Старик был зол, когда узнал, что я занимался с тобой. Нашел меня со своей сигаретой.
Это плохо, что мне хочется сломать нос его отцу?
Дин откашливается и снова поднимает свой бургер.
— Твоя очередь.
Я кладу свой на тарелку.
— Макс уехала.
— Что ты имеешь в виду, говоря «уехала»?
— То, что и сказал.
Внезапно он становится очень встревоженным.
— Зачем ей это делать? Зачем ей просто уезжать? Она оставила записку? Ты ей позвонил? Написал эсэмэс? Или ты…
— Ребенок, — отрезаю я, и мой аппетит внезапно пропадает. — Я ответил на твой вопрос.
— Но…
— Неразрушимый! — высокий голос прерывает разговор.
Чтоб. Меня. Почему в единственный день, когда я хочу побыть один, все меня находят?
До того, как у меня есть шанс ответить, она уже сидит у меня на коленях, ее длинные ноги оплетены вокруг моей талии, а руки вокруг моей шеи. Длинные белые волосы касаются выступов ее сисек под белой майкой, надетой на ней.
Пара шикарных торчащих сисек. Второй размер. Из кровати бы не выбросил, но они и в сравнение не идут с сиськами Макс. Я буквально до сих пор могу их чувствовать кончиками пальцев. Черт возьми. Мне нужно выбросить ее из своих сраных мозгов.
— Ножки, — приветствую я ее, когда ее ноги двигаются на пару сантиметров вверх по моей футболке.
— Прости, я пропустила твой бой, — ее нижняя губа выпячивается вперед. — И там была еще эта ковбойская тема! Ты знаешь, как хорошо мои ножки выглядят в ковбойских сапогах.
— Так же хорошо, как и твоя задница в узких обрезанных джинсах, — мои руки все также остаются по бокам.
И почему у меня нет даже намека на желание коснуться ее? Я имею в виду, вообще никакого. У меня даже член не дергается. Это плохо, что я хочу, чтобы она на хрен убралась с моих колен?
— Она выглядит чертовски хорошо, малыш, — она хихикает и откидывает голову назад — трюк, который она проделывает, чтобы пробудить во мне желание затащить ее в постель.
В один гребаный день это бы сработало. Но благодаря Макс, кажется, ничего нахрен не работает. НЕТ! Я не буду пытаться поговорить с ней. Она сделала свой выбор. Громко и, бл*дь, четко.
— Дин, — я смотрю позади нее. — Это Лиз. Лиз познакомься с мальцом.
Она разворачивается, оставаясь на моих коленях.
— Эй!
— Привет, — его голос звучит так, будто он снова спрятался в панцирь.
Я делал так, когда рядом появлялся тот, кому я не доверял. Мой голос менялся. Тело напрягалось. Глаза начинали блестеть, и, если сейчас внимательно посмотреть на мальца, вы увидите, как сильно он сжал свой стакан и как немного приспустился на своем стуле.
— Никогда не видела тебя, — она снова прижимается ко мне, и до меня доносится фруктовый запах ее волос.
Я ненавижу его. Я, бл*дь, ненавижу тропические фрукты. С чего бы мне хотеть чувствовать у своего лица киви или банан, или какой там, бл*дь, запах исходит от ее волос? Она не пахнет ничем похожим на Макс. Бл*дь, почему я просто не могу ее отпустить? А, точно… потому что она единственная девочка, которую я когда-либо любил. Хороший ответ.
— Он новенький, — вздыхаю я, и она смотрит на меня через плечо.
— Так… — шепчет она, — ты занят сегодня?
— Ага.
Она смотрит вверх своими голубыми глазами, будто обдумывает что-то.
Сильно сомневаюсь в этом. Умные вещи, исходившие от нее, я могу перечислить на пальцах одной руки, и после этого у меня даже три пальца останутся свободными.
— А завтра вечером?
Правильный ответ должен был бы состоять в том, что теперь я всегда занят… но это бы не помогло выбросить Макс из головы, да? Лучший способ забыть о девушке — это заполучить другую сверху.
— Может быть. Я тебе напишу, — я снимаю ее тело со своих колен, и она вскакивает. Кто-то зовет ее в кафетерии.
— Обещай, — она медленно отходит назад, скользя руками в карманы своих джинсовых шорт.
— Неразрушимый не дает обещаний, малышка, — я подмигиваю ей, прежде чем она начинает хохотать и уходит, чтобы встретиться со своими друзьями.
— Ее IQ вообще больше моего возраста? — спрашивает Дин, доедая бургер.
Впервые за день я смеюсь самым искренним смехом, и он присоединяется ко мне.
Вы тоже можете присоединиться, все в порядке. Не уверен, сколько еще раз мне будет суждено посмеяться.
Глава 3
Макс
Я моргаю один раз. Два. Три. Четыре раза, в попытке заставить высокую синеглазую блондинку с фигурой Барби, стоящую передо мной, исчезнуть.
Да. Я знаю, что вас интересует то же самое, что и большинство. Как «это» может быть моей матерью? Ну, я не уверена, бл*дь, знаю ли я. Мне достался цвет ее волос и на этом все. Она не натуральная блондинка. Ну, это сейчас она такая. С рождения и на протяжении всей жизни, которую я ее знала, она была брюнеткой. Цвет моей кожи — это смесь цветов обоих родителей. От моего отца мне достались глаза, фигура с изгибами, которые преобладают в его роду, и даже узор родинок, как у него. Она… она пожертвовала своим цветом волос и десятью годами своей жизни. И все.