Казалось, Эспер не спешила это делать. Неожиданная вспышка ее гнева прошла так же быстро, как и возникла. Эспер села рядом с Доллибером на диван и приняла стакан вина из рук матери. Вскоре комната наполнилась гортанной марблхедской речью, даже Эспер заговорила так, как Эймос давно от нее не слышал.
Эспер, встретив дружелюбие Тамсен и всего лишь насмешку Деревянной Ноги, почувствовала огромное облегчение и пожелала улучшить отношения. Она спросила дядю о его саде — надежный способ смягчить всегда воинственный настрой Ноя Доллибера. Деревянная Нога выращивал дельфиниум и чайные розы — «самые крупные в Марблхеде». Ему пришлось бросить рыбную ловлю из-за ревматизма, но он не продал свою старую плоскодонку. Деревянная Нога стащил ее во двор и, наполнив землей, посадил в ней лекарственные травы: майоран, розмарин, горчицу, полынь и мяту болотную. Соль и рыбные отходы, въевшиеся в корпус лодки, казалось, усиливали их рост.
— У тебя есть пижма, Деревянная Нога? — спросила Сьюзэн. — Моя в этом году очень чахлая, а я бы хотела дать немного Хэсси.
Тамсен серьезно кивнула. Было хорошо известно, что чай из пижмы облегчает роды.
— Да, — ответил Деревянная Нога, — есть немного. Так вот куда ветер дует! — он оглядел племянницу более ласково, отпил свой ром и сжал крепкими челюстями черенок трубки.
— Пошли, Хэсс, — проворчал Эймос. — Мы пропустим гонки.
Эспер поспешно повернулась к нему, шепча извинения. Она совершенно забыла про гонки, успокоенная мирной болтовней, конечно, казавшейся пустяковой и докучливой Эймосу.
— Я думаю, вы тоже хотите посмотреть, — вежливо обратился Эймос к Деревянной Ноге, — вы же были моряком, к тому же сегодня прекрасный день.
Деревянная Нога фыркнул:
— Мне абсолютно все равно, какая из тех модных лодок первая придет в Марблхед Рок, и день, на мой взгляд, совершенно не прекрасный.
— Но на небе ни облачка, — возразил Эймос.
Старый моряк посмотрел на него с веселым презрением:
— Погода меняется, еще до утра начнется шторм.
— Да, — сказала Сьюзэн неожиданно, — и надвигается нечто худшее, чем шторм. Вы слышали Визжащую Женщину прошлой ночью? — она смотрела на своего брата и Тамсен и задала этот вопрос так же небрежно, как другой говорил бы о любом неприятном явлении природы. — Вы слышали, как она звала прошлой ночью?
Деревянная Нога и Тамсен Пич пристально и хмуро посмотрели друг на друга.
— Ты точно слышала, Сьюзэн? — спросил Деревянная Нога. — Не время ей кричать. Но может быть, это мальчишки подражали ее воплям? Я и сам занимался этим шестьдесят лет назад.
Сьюзэн покачала головой:
— Это были не мальчишки. Я слышала именно ее вопли: «Пощадите! Пощадите! О Боже, спаси меня!» Теперь жди беды.
Эспер хотела рассмеяться. Выражение замешательства и раздражения на лице Эймоса было забавным само по себе, вера ее матери в визжащий призрак была смешной, но Эспер не могла смеяться.
— Ради Бога, что такое «Визжащая Женщина»? — озабоченно спросил Эймос. Все трое марблхедцев повернулись и угрюмо посмотрели на него. Они совсем забыли о присутствии Портермэна.
— «Иностранцы» ее не слышат, — сказал Деревянная Нога сварливым голосом и снова щелкнул челюстями по черенку трубки.
— Это старая легенда, — объяснила Эспер поспешно. — Две сотни лет назад одна английская дама была захвачена пиратами и привезена сюда, в Марблхед Пираты убили ее недалеко отсюда — в Оуким-Бэй. Некоторые, — она взглянула на безмятежное лицо своей матери, — некоторые думают, что могут слышать, как она взывает о милосердии.
— Она визжит, — сказала Сьюзэн, спокойно наполняя кружку Деревянной Ноги из кувшина, — иногда в ночь очередной годовщины убийства, а иногда, когда в Марблхед приходит зло.
— Это правда, — согласилась Тамсен, — я слышала ее в семьдесят третьем году — за два дня до того, как в городе началась оспа, и слышала не я одна.
Эймос резко встал, не глядя на миссис Пич и обращаясь к своей теще:
— Я удивлен, что слышу это от такой разумной женщины, как вы!
Для него было болезненным пересматривать давнее уважительное отношение к миссис Ханивуд. Как она может говорить такое?! Ведь чепуха некоторым образом воздействует и на Эспер. Эймос всегда сглаживал тревогу, вызываемую причудами и фантазиями ее отца, считая, что Эспер пошла в свою здравомыслящую практичную мать. Но Сьюзэн еще больше встревожила его, терпеливо улыбнувшись и сказав: