— Для чего же ты приехал? — спросила Эспер.
Редлейк так долго молчал, что Эспер испугалась, однако, присмотревшись, она увидела, что кожа его лица утратила темный оттенок и дыхание стало более ровным. Редлейк заговорил, не глядя на свою спутницу, его задумчивый голос относился ветром в сторону воды.
— Всю свою жизнь я старался ухватить суть реальности. Много раз казалось, что мне это удалось. Теперь я в этом не уверен. В последние годы я начал притворяться. Я рисую по старым холстам. Та «Рыбачка», которую взяли в Бостоне…
Эспер ждала. Вдоль кромки берега прыгал болотный серый кулик. Со стороны стоявшей на якоре лодки доносился отдаленный свист Уолта.
— Это была ты, Эспер. С тех пор как мы расстались, я изображал тебя всегда по-разному. Ты была на прекрасных английских лугах, в покрытых соснами горах Адирондака, ты присутствуешь на картинах, изображающих океанские штормы и штили, — то, над чем я работаю сейчас. Впрочем, я не был уверен в этом до сегодняшнего дня.
Сердце Эспер дрогнуло. Теплая волна согрела его, и целительная влага поднялась к ее глазам. Эспер закрыла глаза и отвернулась в сторону.
— Ты видела что-нибудь из моих работ? — спросил Редлейк. Эспер отрицательно покачала головой, и он саркастически усмехнулся. — Ах да, так или иначе, ты никогда не понимала их. Правда, это не имеет никакого значения. Очень скоро я умру. Поэтому я хочу вернуться домой и успеть написать еще одну картину. Мне кажется, теперь я смогу. Мне нужно было снова увидеть тебя и Марблхед.
— Спасибо, — прошептала Эспер. — Сказанное тобой говорит о том, что наш брак не был ужасной ошибкой, и что, так или иначе, я помогла тебе стать знаменитым художником.
Редлейк расслышал боль в ее голосе, хотя она произнесла всего лишь простые, наивные слова, и понял, что он нужен ей, чего он никогда не мог понять в прошлом. Ивэн взял руку Эспер и нежно поднес к своим губам.
— Я тебе однажды сказал, Эспер, о том, что вся любовь, которую я испытал в жизни, была любовью к тебе. Это была правда. И по-прежнему остается правдой.
Оставайся здесь, со мной, Ивэн, молча крикнула она ему, как когда-то она крикнула это в полный голос. Мы два одиноких пожилых человека. Я буду заботиться о тебе. Оставайся со мной… Но этот крик не слетел с ее губ. Даже теперь, когда все страсти остались в прошлом, она знала, что между ними никогда не было действительной близости, способной выдержать испытание временем. Я всегда хотела получить от него больше, чем он мог мне дать, думала Эспер. Уймись наконец, глупое сердце!
Редлейк внимательно посмотрел ей в лицо.
— Сколько же спокойствия и внутренней силы дали тебе годы! — с удивлением воскликнул он. — Больше, чем я когда-либо мог себе представить.
— Силы и спокойствия? — задумчиво повторила Эспер. — О, нет, Ивэн, я не обнаружила у себя ни того, ни другого.
Редлейк улыбнулся ей и с трудом встал на ноги.
— Вероятно, ты так и не узнала себя, моя дорогая. Что ж, пора возвращаться. На этом месте больше не осталось от нас ничего, — он посмотрел на окружающие их большие особняки и ровные бархатные лужайки.
Они позвали Уолта и сели в лодку. По мере того как они приближались к «Очагу и Орлу» со стороны Малой Гавани, Ивэн становился все более замкнутым. Он больше не произнес ни слова, за исключением слов прощания, сказанных в последние минуты его визита. Они расстались очень просто, и Эспер спокойно наблюдала, как Редлейк, хромая, спускался вниз по дорожке к легкой двухместной коляске с откидным верхом, которая должна была отвезти его на станцию. Она вернулась назад, в свой дом, безмерно благодарная Ивэну за то, что он наконец освободил ее от длительного унижения. Но Эспер чувствовала, что Ивэн должен был представить ей более глубокую причину для благодарности.
Спустя два месяца после визита Редлейка она прочла о его смерти в «Бостон Трэнскрипт». И Эспер была не готова к столь сильному потрясению, в которое повергло ее это сообщение. Даже пансионеры обратили внимание, что обычная оживленность миссис Портермэн сменялась периодами тяжкого молчания, и немного удивлялись этой перемене. А Карла, сбежавшая из-под надзора Элеоноры и приезжавшая на лодке в Марблхед когда ей заблагорассудится, была озабочена печалью, которую она наблюдала у своей бабушки. Но несколько дней спустя печаль Эспер улеглась, хотя Карла так никогда и не узнала, почему.
Вскоре Эспер получила небольшую плоскую посылку и короткое сопроводительное письмо от адвоката из Мэйна, объясняющее, что завещание мистера Ивана Редлейка предписывало, чтобы прилагаемая упаковка была выслана ей сразу после его смерти. Эспер отнесла деревянный ящичек к себе в комнату и закрыла за собой дверь. Когда она аккуратно вскрыла одну из дощечек, то увидела еще одно письмо, приклеенное к оберточной бумаге. Оно было адресовано ей. Эспер села на кровать и вскрыла конверт дрожащими пальцами.