Эспер проявляла упрямство и стойкость. Работала она автоматически. Она зарабатывала два с половиной — три доллара в неделю, благодарно принимаемые Сьюзэн, которая выдавала дочери пятьдесят центов на карманные расходы. Она жалела, что у Хэсси такая тяжелая работа, а дома она бывает мало — только ужинает наскоро и спит. Но всем сейчас трудно, жизнь тяжелая, а жалостью тут не поможешь. В ту зиму только один случай несколько оживил Эспер — встреча с Натом Кабби.
Однажды в январе, когда мисс Симпкинс мучила головная боль, она оказалась неспособной вести учет выполняемой работы и поручила свою тетрадку Эспер. Начальница не любила эту девицу, но знала, что Эспер Ханивуд — самая толковая и грамотная из работниц. Эспер просидела над цифрами до восьми часов вечера. Покинув рабочее место, она опустила учетный лист в специальный ящик на двери кабинета мистера Джонсона и расписалась в уходе. Уже надевая рукавицы, она услышала чей-то голос, раздавшийся из темноты:
— Привет, Огневушка!
Эспер вздрогнула и при тусклом свете лампы разглядела стоящего рядом с ней Ната Кабби.
— Привет, — повторил он, слегка улыбаясь.
Эспер иногда видела его на фабрике, но с той ночи, когда он так странно появился у них в компании охотника за рабами, они не разговаривали. Сейчас, однако, ей было даже немного приятно, что он с ней заговорил: это было каким-то напоминанием о Джонни.
— А ты почему задержался? — спросила она, беспокойно оглядываясь. Но шпионить за ними было сейчас некому.
— Были причины, — Нат пожал плечами. — Я люблю за всем присматривать, — Эспер была слегка озадачена, потому что, говоря это, он поглядывал на закрытую дверь кабинета мистера Портермэна.
— Не скучаешь ли ты по морю? — поинтересовалась она. — Здесь совсем другая жизнь.
— Зато больше денег, — ответил Нат. — Кроме того, я не люблю быть далеко от дома. За всем надо присматривать, — повторил он с. какой-то особой интонацией.
Эспер не понимала, что он имел в виду, и их встреча перестала казаться ей приятной. Надо было спешить домой, тем более что у нее болели руки и спина, да и голова кружилась.
— Подожди, пока я надену пальто. Пойдем вместе, — сказал вдруг Нат.
Эспер равнодушно согласилась. Люди, конечно, удивятся, если увидят ее с молодым человеком, с грустью подумала она. Но Нат не походил на «молодого человека» и был слишком несимпатичен.
Они шли по улице, и снежок хрустел под их ботинками.
— Как твоя мама? — спросила Эспер, чтобы хоть что-нибудь сказать.
Нат долго не отвечал, потом сказал наконец:
— Хорошо, этот гад переехал.
Эспер с удивлением посмотрела на него:
— Ты — про мистера Портермэна?
— Да. Он переехал в городскую гостиницу.
— Но почему? — спросила она с любопытством.
— Не знаю. Если бы я только… — Нат не повысил голоса, но в этих его словах прозвучала неприкрытая ненависть. Ясно, подумала Эспер. У них была какая-то ссора. Но это ее не касается.
У ратуши Нат вдруг предложил:
— Зайдем ко мне на минутку? Она будет рада тебе.
Эспер, мечтавшая побыстрее добраться до собственного дома, не сразу поняла, что он хотел сказать. Странно, подумала она, что он никогда не называет Ли мамой.
— О, нет, Нат, я устала, и мне надо домой.
Парень остановился и посмотрел на нее:
— Она покормит нас ужином.
Разглядев его лицо в свете фонаря, Эспер вновь удивилась: насмешливая гримаса не помешала ей увидеть явно просительное выражение.
Сейчас она не видела в нем ничего угрожающего. Может быть, Нат просто одинок? Джонни ведь говорил об этом.
— Я, пожалуй, зайду на минутку, Нат.
Ли сидела в гостиной у окна и ждала. Увидев их, она вышла в коридор. Ее блестящие черные волосы казались атласными на фоне более тусклого черного платья. На розовых губах застыла какая-то сонная улыбка.
— Поздно ты сегодня, — пробормотала она, обращаясь к сыну, но глядя не на него, а куда-то в пустоту.
— Задержался на работе. Вот… пригласил поужинать Хэсс Ханивуд.
— О, конечно, проходите, — сказала Ли приветливо, почти не глядя на девушку. — Я уже разогрела ужин.
Они прошли на кухню. Пирожки, испеченные Ли, были даже вкуснее, чем дома. Эспер заметила какой-то особый аромат, исходящий от Ли. Она узнала запах духов, таких же, как те, что хранились у них дома в ящике комода. Она удивилась: марблхедские женщины обычно не пользовались духами. Эспер чувствовала себя все более скованно. Нат, похоже, уже забыл о том побуждении, которое заставило его пригласить девушку. Мать и сын так сильно были заняты друг другом, как будто Эспер тут и не было. Один раз Нат посмотрел на мать с каким-то странным напряженным вниманием, и Ли, встретив этот взгляд, отвернулась.
— Холодно сегодня, — нервно сказала Эспер. — Может быть, вода в гавани замерзнет.
Ли, словно очнувшись, ответила:
— О, конечно, сегодня было очень холодно. Нат перестал есть и положил вилку на стол.
— Разве ты выходила? Я же сказал тебе, что нельзя!
Ли вздрогнула и слегка покраснела:
— Ненадолго, дорогой, только подышать свежим воздухом.
— А на Плезент-стрит не ходила? — спросил он подозрительно.
Наступило молчание, и Эспер вдруг почувствовала нечто, соединяющее их гораздо теснее, чем отношения матери и сына. Ли покачала головой:
— Я не буду делать того, чего ты не велишь.
— Без меня выходить нельзя. В противном случае ты знаешь, что я сделаю.
Ли опустила голову.
— Это жестоко, — прошептала она. — Отпусти меня, Нат. — И вдруг повторила громко, словно обращаясь к кому-то еще. — Отпустите Ли! Она тоже может быть жестокой, — и загадочно улыбнулась.
Эспер почувствовала настоящий страх. Вскочив, она пробормотала:
— Мне пора домой.
Мать и сын вспомнили о девушке и рассеянно посмотрели на нее. Ли вновь вернулась из какого-то своего мира теней. Она встала и протянула Эспер руку с самым естественным видом.
— До свидания. Спасибо, что навестили нас. Мы с Натом так… одиноки.
Нат тоже встал и шагнул к матери. Хотя он не касался ее, Эспер чувствовала, что между ними существует какая-то таинственная связь, точно они стоят вдвоем по другую сторону какой-то бездны и оттуда смотрят на нее.
Лучше бы я не ходила, думала Эспер, быстро шагая по улицам холодного города. То, что она видела у Кабби, казалось страшным сном. Она вспомнила этот странный вопрос о Плезент-стрит. Впрочем, лучше забыть все это, а с ними больше никогда не встречаться.
Впереди уже замаячил ее дом. Окно кухни светилось. Девушка замедлила шаг, глядя на море. Моя жизнь, подумала Эспер испуганно, похожа на него. Она подобна приливу и отливу, и нет никакой надежды на перемену. Эспер было холодно, но она не замечала этого, снова вспоминая гадалку Криз, которой уже давно не было в живых: «Разбитое сердце, огонь… три человека в твоем сердце… потом ты увидишь…» Что и когда, о Боже? Ничего нового уже не будет. Эспер повернулась и медленно пошла домой.
Глава восьмая
Лишь в июне 1866 года в судьбе Эспер произошли изменения, которых она смутно ожидала. Этому предшествовали кое-какие события.
В прошлом году, через месяц после капитуляции армии Ли [8], Сьюзэн получила кредит в тысячу долларов от Портермэна, который взял с нее только простую расписку. Хотя Эймос и чувствовал непонятную ему симпатию к миссис Ханивуд, он сделал это прежде всего потому, что это было хорошее вложение денег. В бизнесе он, как правило, не ошибался.
«Очаг и Орел» открылся в августе и, благодаря хозяйским хлопотам Сьюзэн, быстро восстанавливал прежнее положение. Тогда же Эспер оставила фабрику. Она раздумала высказывать то, что ей хотелось, мистеру Портермэну. нельзя грубить благодетелю. Она просто сказала мисс Симпкинс и Джонсону, что увольняется, они оба приняли эту новость равнодушно. Но все же ей пришлось увидеться с Эймосом. В последний день, когда она пришла за деньгами, мистер Джонсон сказал, что ее вызывает к себе мистер Портермэн.