– Ударник, – вдруг обратилась ко мне Лора. Посмотрела внимательно, пристально, словно видела впервые в жизни.
– Что?
– Да нет, ничего.
Снег звонко хрустит под ногами, словно кто-то с аппетитом грызет рафинад. Здесь он по-настоящему белый, гораздо чище, чем в Москве, где тротуары покрыты бесформенным серым месивом. Да и когда я в последний раз видел на Земле настоящий свежевыпавший, нетронутый снег? Уже и не вспомнить…
– Каков план действий? – решил на всякий случай уточнить я. Хоть мне и не слишком нравилась навязанная Беккером компания, но раз уж мы вынужденно работаем вместе, нужно как-то согласовывать свои решения, иначе можно нарваться на неприятности.
– А просто заявимся к этому профессору и сделаем ему предложение, от которого он не сможет отказаться, – легкомысленно пожала плечами Лора, – че тут думать-то?
– Думать всегда нужно, – назидательно возразил я, – например, о том, что он не захочет сотрудничать. Пытать его будешь?
– Заманчивая идея… – протянула девица. Вот что ты будешь с ней делать? – Ну а ты что предложишь, Ударник?
– Есть одна идея, – напустив на лицо загадочное выражение, ответил я.
Цветочная улица оказалась скорее переулком – узким и извилистым, терявшимся среди каменных фасадов уже через несколько десятков шагов. Стоило только свернуть в это рукотворное ущелье, и в нос ударил горьковатый хвойный запах, сразу навеявший мысли о новогоднем празднике. Почти так же в моем далеком детстве пахла картонная коробка с укутанными в присыпанную хвоей вату елочными игрушками, которую мама доставала из антресолей в последних числах декабря. Источник запаха обнаружился, когда мы добрались до цели: возле пятого дома был разбит небольшой палисадник, где росли, укрывая припорошенными снегом лапами каменное крыльцо, обычные земные ели.
К массивным деревянным дверям был привязан небольшой изящный молоточек, которым я и постучал по украшавшей лакированную поверхность косяка медной пластине. Спустя примерно минуту изнутри донеслись шаги, звякнул засов, и дверь приоткрылась, образовав узкую щель. В ней нарисовалась взъерошенная голова, и на нас настороженно уставилась пара светло-серых глаз.
– Господин Хольте? – изобразив на лице гримасу, которая, по моему мнению, должна была смахивать на вежливую улыбку, осведомился я.
– Нет! – довольно резко ответили с той стороны. – Профессора Хольте нет дома.
– С кем имею честь? – сохраняя прежний вежливый тон, поинтересовался я.
– Я его ассистент, Гвен Ки.
Не слишком-то приветлив этот самый ассистент. Интересно, какая муха его укусила?
– Очень приятно, Гвен. Меня зовут Йон, я корреспондент газеты «Вечерний Венальд». Мне очень хотелось бы побеседовать с господином Хольте…
– Профессор не дает интервью! – резко оборвал меня помощник ученого. – Тем более он не делится информацией о проекте «Шторм»!
Проект «Шторм»? Это что еще за чертовщина такая?
– Но я…
– Убирайтесь! – выкрикнул Ки и попытался захлопнуть перед моим носом дверь, но что-то ему помешало. Этим чем-то оказалась женская нога в грубом кожаном башмаке, просунутая в дверной проем.
– Послушай, мальчик, – сказала Лора, оттеснив меня плечом и шагнув в полуоткрытую дверь. – Мы тут подождем немного, пока профессор вернется, зададим ему пару вопросов и уйдем. Хорошо?
Помощник ученого и не думал возражать – он испуганно пятился по коридору, позволяя Лоре, а следом за ней и мне войти в дом. Короткая прихожая заканчивалась дверями, возле которых на невысоком столике красовалось отполированное до блеска металлическое блюдо, где посетители могли оставить свои визитные карточки. Мы были гостями незваными, и потому визиток у нас при себе не имелось. За дверями открывалась просторная гостиная, уставленная дорогой, со вкусом подобранной мебелью. Мягко ступая по ворсистому ковру, Ки шагнул за заваленный бумагами письменный стол, отгородившись им от нас, как баррикадой, и принялся шарить в ящиках, нервно открывая их один за другим. Наконец его поиски увенчались успехом.