Не знаю почему, но в моей голове засели эти воспоминания, словно напоминание: только из-за этого я и решился отвезти его прах в Беломорск – может, так я освобожу своё сознание от его присутствия. Я понимаю, что это всё бред сумасшедшего, но хочу верить, что подсознательно мне это поможет и я навсегда избавлюсь от братца, отправив его в путешествие по Северному Ледовитому океану.
Услышь меня отец – устроил бы очередную взбучку. Он всегда ругался, когда мы дрались или ссорились, даже от обычных острых шуточек или подножек отчитывал нас, говорил, что мы братья и должны держаться друг за друга, что семья превыше всего. Странно это было слышать от него – ведь он всегда пропадал на работе, и дома мы его толком не видели.
Никогда не понимал, почему мы должны исполнять мечты родителей, которые они в своё время не исполнили. Отец мечтал о брате, но у него его не было, поэтому он всегда жаловался нам на своё одиночество, и из-за этого мы для него стали какой-то отдушиной. И неужели так у всех, мы – нереализованные мечты своих родителей? То же самое можно сказать и о моей новой знакомой.
После неудавшейся попытки откупиться я оказался в рязанском отделении полиции. Мне ничего не говорили, я даже не понимал, какое правонарушение серьёзнее: превышение скорости, дача взятки или нападение на служителя закона. Что я точно знал, так это то, что я в полной заднице.
Я не сопротивлялся аресту, но до самой камеры меня тащили и внутрь просто бросили, словно мешок картошки. Я был весь в пыли, но отряхиваться не видел смысла – неизвестно, что ждало меня дальше, да и сколько мне придётся ещё провести в камере. Всё вокруг угнетало – казалось, что я уже не найду выхода. Это Кирку было привычно влипать в подобные ситуации, но не мне, и ему всегда на помощь приходил я, а кто поможет мне, было загадкой.
Единственное, что радовало, – я был не один: со мной в камере находилась какая-то худощавая старуха. Она лежала на скамейке у стены лицом вниз, а её седые волосы свисали до пола. Сперва меня беспокоила мысль: «Жива ли она?», но страх развеялся, когда она подала признак жизни, что-то мыча и бормоча, и после каждого подобного сигнала в нос бил неприятный алкогольный перегар. Спокойно находиться рядом было невозможно, а скамейка в камере была одна, поэтому мне пришлось завалиться у основания клетки.
Мои мучения продолжались несколько часов, точнее, я даже не представлял, сколько именно, но время тянулось в камере слишком долго. Все мои вещи забрали при обыске, и время на телефоне я не мог посмотреть.
У стены раздался кашель, но с каждой минутой он становился грубее, и в один момент старуху вырвало на пол.
– Ох, как же плохо-то! – прокряхтела старуха.
Вонь от этого только усилилась.
– Это кому ещё плохо?
Рядом со мной уже стоял Кирк и закрывал одной рукой нос, а другой махал перед ним. До сих пор не понимаю, по какому принципу он появляется, но всегда не вовремя.
– А она здесь не помрёт?
– Ну ты, к несчастью, ни разу так и не помер от пьянок.
– Кто здесь? – раздался женский голос.
Я забыл, что не один, поэтому моё общение с Кирком вышло за пределы моего сознания. И так происходило часто.
– Вы здесь не одни, – ответил я.
Пьяное тело село на скамейку и выпрямилось. Голубые глаза уставились на меня. Это была никакая не старуха, а девушка с серебристыми волосами.
– Смотрю, у кого-то была бурная ночка, – игриво заговорил Кирк. – Прямо навевает былые времена! Чуешь? – Он наигранно принюхался, как будто к приятному запаху. Как-то быстро он переобулся: только недавно он закрывал нос, а теперь при виде молодой особы сразу весь засветился.
– У вас всё в порядке? – спросил я. – Может, кого-то позвать?
– Никто мне не нужен. Особенно эти твари! – Её взгляд был направлен сквозь меня за решётку.
Её мутило. Это я прекрасно понимал, так как было знакомо это чувство – не раз напивался до схожего состояния. Она пыталась бороться с внутренними порывами, но организм одержал вверх – и очередные следы былого веселья вырвались наружу.
– Кстати, выглядит она жутко.
Кирк прав. Вся её грязная одежда полностью облегала тело, точнее – кости. Настолько она была худа, чем-то даже напоминала смерть, особенно из-за волос. Девушка точно была нездорова, причём не только из-за алкоголя.
– Зачем так напиваться?
– Бухать, Марк. Бухать. Так принято говорить.
– Дядя, я к тебе лезу? Нет! Так что отвали от меня!
– Вау, да она крута!
Отвечать, да и пытаться дальше вести диалог сразу же расхотелось, поэтому я отвернулся от своей сокамерницы.