Когда Генрих постучался, Борис, как обычно, закричал:
– Не стучись, заходи, дорогой!
За столом у Генриха сидел священнослужитель. Аккуратная ухоженная борода с проседью, глубокий спокойный взгляд серых глаз, огромные красивые руки с длинными пальцами и аккуратными, будто отполированными, ногтями, белоснежные ровные зубы с резными краешками, как у ребенка...
Увидев батюшку, Генрих замешкался.
– Давай, давай, не стесняйся. Я давно хотел тебя познакомить с этим чудесным человеком! – без всякого смущения продолжал Борис. Он вел себя так, как будто у него в офисе сидит не облаченный в рясу священник, а закадычный светский приятель. – Отец Сергей служит в Свято-Владимирском монастыре. Очень рекомендую попасть к нему на службу. А еще лучше – на исповедь и причастие.
– Рад с вами познакомиться, – протягивая огромную ладонь и чуть привстав, абсолютно цивилизованно произнес красивым баритоном отец Сергей. Генрих ответил рукопожатием.
– Так-то вот, друг мой, – видимо завершая беседу с Мусорщиком, поставил точку батюшка. Ученый тем временем занял кресло напротив отца Сергея. Тот пристально посмотрел ему в глаза и вдруг спросил:
– Вы давно на исповеди были?
– Я... Я не хожу в церковь, – честно ответил Генрих.
– Напрасно. Впрочем, не ходите, если душа не зовет. Заезжайте просто так, побеседуем, чайком угощу. Посмотрите – все как рукой снимет. Найти меня просто. Борис подскажет, только непременно приходите. – Батюшка вдруг поднялся и, перекрестив приятелей, откланялся.
– Не смею задерживать, – прокомментировал Борис, – будьте здоровы, появляйтесь. А я к вам – на днях.
Батюшка упругой походкой зашагал к двери. Под рясой угадывалась спортивная подтянутая фигура. Генрих и Борис провожали его стоя. Генрих почувствовал себя как-то неуютно, особенно когда батюшка, открыв дверь, вдруг обернулся и, глядя прямо ученому в глаза, сообщил:
– Вам необходимо ко мне приехать. В любое время. Не смущайтесь. Вам нужно, – с нажимом повторил он и закрыл за собой дверь.
Генрих удивленно посмотрел на друга.
– А ты не удивляйся, он что-то знает, – ответил Борис на вопросительный взгляд.
– Не обращай внимания, – продолжил Мусорщик, когда батюшка аккуратно закрыл за собой дверь. – Может, он в чем-то странный, но настоящий. Настоящий! Знающий, глубокий, очень образованный. Он меня, можно сказать, от смерти спас в свое время, – Борис задумался на мгновение, – впрочем, как выяснилось, это была не единственная возможность попрощаться с жизнью... – Он тряхнул головой, словно избавляясь от ненужных мыслей.
Генрих не мог не удивляться. Он знал, что Борис занимается благотворительностью, помогает детям, реставрирует храмы, но чтобы так серьезно говорить о пользе исповеди, даже рекомендовать ему, ученому, чуть ли не обратиться в веру, это было слишком. Борис почувствовал сомнения товарища.
– Ты думаешь, отец Сергей всегда был таким? Он, между прочим, тоже наукой занимался. Докторскую защитил, что-то там с физикой связано. Кстати, тоже раньше в НИИ работал. Кандидат наук, а может, и доктор. Но видишь, – теперь вот покой обрел в вере и, похоже, счастлив.
Генрих внимательно слушал и раздумывал о том, что может привести научного работника не последней степени к отречению от работы и от мирских радостей. Он пытался представить себя на месте отца Сергея и никак не мог придумать достойного повода распрощаться с наукой. Борис словно прочитал мысли ученого: