За едой она упомянула о них.
— Я знаю, что ты очень занят, но, быть может, мы сможем как-нибудь пригласить твоих родителей на ужин?
Андреас замер, и Доминик поняла, что удивила его.
— В пятницу у меня свободный вечер. Я позвоню им и договорюсь.
— Это было бы чудесно. Я хочу лучше узнать их. Когда ты познакомил нас, они еще не пришли в себя после смерти Марис, но мне следовало приложить больше усилий, чтобы сблизиться с ними. Беда в том, что я никак не могла выбрать подходящее время.
— Его вовсе не было.
Андреас сказал правду. Угроза суда мешала ей думать о чем-то другом.
Доминик посмотрела ему в глаза:
— Ты думаешь, они придут?
— Конечно.
— Даже если считают, что я — лишь видимость жены?
— Ты ошибаешься, — заявил Андреас непререкаемым тоном, какой он обычно использовал для деловых разговоров по телефону.
Доминик не удержалась от грустной улыбки.
— Так думают все родители, когда кто-нибудь причиняет боль их ребенку. Я не поддержала тебя на суде, следовательно, подвела тебя, и в результате их тоже. Мне бы надо загладить свою вину.
Она инстинктивно чувствовала, что их брак не будет счастливым, если отец и мать Андреаса не примут ее.
— Ты уверена, что хочешь этого?
— Больше всего на свете. Мои мать и отец очень тепло относятся к тебе. Надеюсь, когда-нибудь твои родители тоже полюбят меня.
В ответ он поджал губы:
— Если ты хочешь сказать, что обвинение в супружеской неверности не изменило мнения мистера и миссис Эйнсли обо мне, я тебе не поверю.
— Они никогда не критиковали тебя. Ни разу. Они не забыли, как ты отнесся ко мне после несчастного случая, и отказываются верить в твою измену.
Андреас помолчал.
— Я тоже всегда восхищался ими.
— К сожалению, твои родители были потрясены, когда впервые увидели меня, молодую американку, полную противоположность невесте-гречанке, которую они желали для своего единственного сына. Я могла произнести всего лишь несколько фраз на твоем языке. И, конечно, по моему виду трудно было предположить, что я способна подарить им внука.
Лицо Андреаса потемнело.
— Кто наговорил тебе это? — резко спросил он.
— Никто. Ну же, дорогой, признайся, что имен но так они отнеслись ко мне.
— Ничего подобного! — выдохнул Андреас. — Кто-то внушил тебе это.
Она не скажет ему правду.
— Будь я твоей мамой, я бы тоже была разочарована, тем более что издали меня можно было принять за мальчика.
Официант прервал неприятный разговор, предложив десерт.
— Я не хочу. А ты, Доминик? — Не заглянув в меню, Андреас вернул его официанту. Тот отошел. Андреас бросил на нее сердитый взгляд: — Мы не закончили.
— Андреас… давай оставим это, — попросила Доминик. — То, о чем мы беседовали, давно ушло в прошлое. Сейчас я просто хочу провести приятный вечер с твоими родителями. Ты как-то сказал, что у тебя есть много видеокассет, на которых снята ваша семья. Что, если мы устроим просмотр? Твоим родителям идея должна понравиться, к тому же воспоминания помогут им разговориться. Это прямая дорога к сближению.
— Прекрасная мысль!
Если бы Андреас думал иначе, он бы промолчал. Доминик очень обрадовалась, но она знала, что муж приложит все силы, чтобы выпытать, кто повлиял на ее мнение о его родителях. Конечно, узнав, он огорчится. Сама она уже пережила эту боль.
Расплатившись, Андреас поднялся из-за стола и подошел к Доминик, чтобы помочь ей встать.
— Поедем домой и поищем записи. Кажется, я положил несколько коробок с кассетами в шкаф в спальне для гостей.
Они возвратились на такси.
Войдя в холл, Доминик обратилась к Андреасу:
— Пока ты будешь искать коробки, я позвоню своим родителям. Нужно предупредить отца, что я не вернусь на работу. Мы говорили о такой возможности, но заявление должно быть официальным.
— Вот и об этом нам необходимо поговорить.
— О чем? — испуганно воскликнула она. Неужели Андреас собирается заявить, что их эксперимент терпит неудачу?
Он нежно провел пальцем по лицу Доминик, и от этого прикосновения кровь превратилась в расплавленную лаву.
— У тебя была работа. Завтра утром я встану и уеду в офис, а ты останешься дома, не зная, чем заняться. Как бы сильно ни хотелось мне когда-то иметь жену-домоседку, теперь я понимаю, что это несправедливо.
Обрадовавшись признанию Андреаса, Доминик сказала:
— Ты всегда будешь у меня на первом месте, но я действительно имею кое-какие планы. После телефонного звонка обсудим их. Надеюсь, ты одобришь.
Андреас пошел за кассетами. Решив, что впредь между ними не будет секретов, Доминик последовала за ним. Заметив ее у себя за спиной, муж удивленно оглянулся. Она поцеловала его в губы и села на кровать, собираясь позвонить в Сараево.
Похоже, Андреас превратил встроенный шкаф в личную сокровищницу памятных вещиц. Ей не терпелось осмотреть их, но было более неотложное дело.
— Домени! — Отец всегда называл ее так.
— Привет, папа.
— У мамы будет удар, когда она узнает, что ты звонила. Она у Ладиславов — утешает их. Сегодня сдох их кот.
— Блаз?
— Да.
— О… я пошлю им открытку с выражением сочувствия.
Отец хихикнул:
— Вполне в духе моей дочери. Как ты?
— Сижу на кровати и смотрю, как муж роется в шкафу, к которому не приближался несколько лет.
Андреас ослепительно улыбнулся. Как ей нравятся его широкие, сильные плечи!
— Полагаю, ты не вернешься на работу?
— Ты угадал.
— В твоем голосе столько же радости, сколько я увидел на морде Блаза, когда на днях пришел с работы и заметил, что у него изо рта торчат перья.
— Папа… коты должны есть мышей и птиц!
— Очевидно, он ничем не брезговал. Интересно, на кого он будет охотиться на небесах?
Никто не может рассмешить ее так, как отец.
— Я люблю тебя.
— Мы тоже любим тебя, милая. Не сдавайся. Мне кажется, дела у тебя идут на лад. Не забывай — мы болеем за тебя.
— Я знаю, — растроганно сказала Доминик.
— Передай привет моему любимому зятю. По первому твоему слову мы прилетим в Афины.
— Передам. Поцелуй за меня маму.
— Это не проблема.
Ее родители — одна из самых счастливых супружеских пар на свете.
— Спокойной ночи, папа.
— Будь здорова, дорогая.
— Ты тоже.
Доминик повесила трубку. К этому времени Андреас уже извлек из шкафа три коробки и поставил их у двери.
— Пала сказал, что ты его любимый зять. Он передает тебе привет.
Муж повернулся к ней и подтолкнул к кровати.
— Он мог бы не говорить этого, правда? — прошептал он, целуя ее.
— Да. Когда я возвратилась в Сараево и сказала, что развожусь с тобой, они почувствовали себя так, словно потеряли ребенка. Не только твои родители скорбят.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Невинный взгляд фиалковых глаз жены проник Андреасу в самую душу. Он перебирал пряди ее светлых волос, наслаждаясь их шелковистостью.
— Я хочу знать, кто пытался настроить тебя против моих родителей, приписывая им то, о чем они никогда не думали и не говорили.
— Дорогой, это не имеет никакого значения, — с беспокойством заметила Доминик.
— Для меня имеет. Все, что причиняет боль тебе, отзывается во мне такой же болью.
— Давай не будем мучить себя, вороша прошлое.
Андреас пристально посмотрел на нее.
— Если ты прикрываешь Пола, то я должен знать об этом.
— Андреас! — в тревоге воскликнула Доминик. — Конечно, это не Пол. Он любит тебя.
Почувствовав огромное облегчение, он немедленно подумал о единственном человеке, которому доставило бы удовольствие создание проблем в их семье.