— Андреас Стаматакис.
Улыбка мгновенно исчезла с его лица. Он тихо присвистнул:
— Вы его первая жена?
Доминик поняла, какое множество слухов распространилось после суда.
— Первая и единственная.
Алекс поднял руки:
— Я не хотел проявить неуважение. Просто у меня вырвалось. Извините.
— Ничего страшного. Я знаю, что вы имели в виду. В течение года мы проживали раздельно, но я возвратилась. Меня зовут Доминик.
— Красивое имя. Французское, не так ли?
— Да. Моя мама училась во Франции и прямо-таки влюбилась в это имя.
На этот раз он оглядел ее как профессиональный тренер.
— Вы в прекрасной форме. Думаю, вы не новичок?
— Полтора года я практически прожила в спортзале.
— Тогда добро пожаловать. Чувствуйте себя как дома. Раздевалка вон там. — Он указал дверь.
— Спасибо.
Через несколько минут Доминик переоделась и начала разминку, которая заряжала ее энергией на весь день.
Не обращая внимания на любопытные взгляды мужчин, она проделала обычные упражнения, включая работу с гантелями для укрепления плечевого пояса и пресса, и перешла на «бегущую дорожку».
Еще несколько упражнений на растяжку — и можно принять душ. Надев юбку и блузку, Доминик причесалась и отправилась на поиски Алекса.
Он занимался с подростком. Закончив, подошел к ней.
— Извините. Я был занят.
— У вас есть немного времени, чтобы побеседовать со мной? Или мне лучше зайти в другой раз?
— Давайте поговорим сейчас.
— Спасибо. Я хочу знать, есть ли среди постоянных посетителей вашего спортзала женщины, которым удалили молочную железу.
Доминик поняла, что вопрос застал его врасплох.
— Одна есть. Обычно она приходит в шесть часов вечера.
— Можете ли вы дать ей номер моего сотового телефона и попросить ее позвонить мне?
— Конечно.
— Скажите, что я перенесла такую же операцию и хотела бы поговорить с ней.
— Я передам, — мягко откликнулся Алекс.
— Спасибо. Можете ли вы сделать мне еще одно одолжение?
— Безусловно.
— Если среди ваших клиентов есть и другие женщины с такой же проблемой, попросите их, пожалуйста, связаться со мной.
— Конечно.
— Благодарю вас. Я начинаю подготовку марафона, в котором будут участвовать женщины, перенесшие эту операцию. Надеюсь, он состоится в Афинах в ноябре.
Алекс почесал затылок:
— Я сообщу друзьям, у которых есть спортзалы в Афинах.
— Чудесно! Тогда до завтра.
— До завтра, миссис Стаматакис.
— Зовите меня Доминик.
Он ухмыльнулся:
— Я надеялся, что вы скажете это.
В приподнятом настроении Доминик вышла из спортзала и поехала в больницу. Перекусив в кафетерии, она встретилась с одной пациенткой.
Это было как дежа-вю, Доминик вновь пережила собственные страхи, слушая сорокалетнюю женщину, которой предстояла операция. Она задавала ей вопросы, которые когда-то мучили Доминик.
Несмотря на языковой барьер, им удалось поговорить. Пообещав вскоре навестить ее, Доминик посетила еще нескольких онкологических больных.
Когда она возвратилась домой, Андреас уже ждал ее. За едой они беседовали о его делах и о посещении больницы. Так как ей нужно было выполнить домашнее задание, он предложил помыть посуду.
Об Олимпии не было сказано ни слова.
Доминик не верилось, что под их внешне безмятежным и гармоничным общением набирает силу вулкан, в любой момент готовый к извержению.
В десять часов она закрыла книгу и легла в постель. Андреас, устроившись рядом, притянул ее к себе.
— Я просто хочу держать тебя в объятиях всю ночь. Ты не возражаешь?
— Нет, конечно. Андреас...
— Никаких разговоров. Вчера ты дала мне пищу для размышлений. Сейчас я мечтаю уснуть, обнимая тебя. Не слишком ли многого я прошу?
— Нет.
Доминик опасалась, что она охладила его чувства настолько, что он предпочтет спать в гостевой комнате. С чувством невыразимого облегчения она ощутила, как ее обхватывают сильные руки мужа. Доминик закрыла глаза — и услышала звонок своего сотового телефона.
Должно быть, родители. А вдруг женщина из спортзала?
— Хочешь, я отвечу? — спросил Андреас.
— Лучше я сама.
Он протянул ей телефон.
— Слушаю.
— Это Доминик? — В женском голосе слышался сильный греческий акцент.
— Да.
— Я — Электра. Алекс сказал, вы хотите поговорить со мной.
— Да. Спасибо, что позвонили.
— Не за что. У вас тоже рак?
— Да, был. Надеюсь, больше не будет.